— Тогда, Мечников, можешь возвращаться в свой батальон и служить дальше.

Покинув здание гарнизонной «губы», невысокое, обнесённое колючей проволокой, я пожал на прощание руку разводящему караула, вышел на территорию Керченской крепости, нашего форпоста в Крыму, и остановился возле потрёпанного, но всё ещё крепкого «уазика». Ерёменко нигде видно не было, а водитель, незнакомый мне парень, недавно прикомандированный к нашему батальону из бригады, оказался молчуном, и всё, что мне оставалось, это ждать командира, который отсутствовал целый час.

Когда он появился, то просто пожал мне руку, мы сели в машину и направились к парому, который всего три недели назад пустили от Тамани до Керчи и который делал один рейс утром — от нашего берега к крымскому и второй вечером — домой. Пока ехали к причалу и грузились на паром, разговора не было, но, когда судно отчалило, вышли из машины и, остановившись у бортовых лееров, переговорили.

— Про твой анабазис я всё знаю, Санёк, — начал комбат, — связисты морпеховские всё как есть рассказали, а подробности потом поведаешь. Лучше скажи, следак эсбэшный про клад наш, что под Ростовом нашли, не интересовался?

— Нет, командир, про это даже намёка не было. Не знают они об этом ничего. А вы поэтому так быстро примчались меня выручать, что за клад беспокоились?

— Эх, Саня, плохо ты меня знаешь. Я своих бойцов при любом раскладе не брошу. Обид на меня нет, что не выручили тебя под Инкерманом?

— Никаких обид, командир, всё и сам прекрасно понимаю.

— Добре. — Ерёменко удовлетворенно кивнул. — А следователь этот, Стахов, поработать на СБ не предлагал?

— Предлагал, — этот момент я скрывать не стал, — но заверил, что работа по специальности будет.

— И что ты ответил?

— Согласился, а что, не надо было?

— Всё путём, Саня, вопросов нет, и правильно сделал, что согласился. Нам проблемы с госбезопасностью не нужны, а даже наоборот, сблизиться с ними очень даже пользительно.

— Командир, в крайнем бою, что в «зелёнке» под Инкерманом случился, много парней потеряли?

Комбат тяжко вздохнул и ответил:

— Много, пятеро «двухсотых» и ещё семь человек тяжёлых. Правда, крымчаков наваляли с полсотни, не меньше, но всё одно — свои бойцы дороже, чем эти самые борцы за великое Крымское ханство.

— Да уж, сходили на вылазку, чебуреков по «зелёнке» погонять.

— Работа у нас такая, но тут, конечно, мы сами виноваты.

Минут пять мы простояли молча, каждый думал о своём, и, прерывая тягостное молчание, я спросил Ерёменко:

— Иваныч, раз разговор про клад зашёл, может быть, скажете, как там с долей нашей?

— С долей всё в порядке, некоторую часть золота и драгоценностей удалось через подставных людишек на «конфы» обменять, и решил я эти денежки в дело вкладывать. Ты ведь Филина, комода своего, не забыл ещё?

— Да как его забудешь, наш ведь человек!

— Правильно, именно что наш. Доктора комиссовали его вчистую, он в отставку вышел и в Гвардейский уехал. Так я в него деньгами вложиться решил, чтоб он, значит, бизнес свой начинал, а мы с этого какой-то легальный доход имели.

— Сельское хозяйство? Странно это как-то.

— Нет, это Филин хотел фермерствовать, а я с ним переговорил, выделил ему людей сообразительных и хватких, и он сейчас заводик ставит, дабы для нужд армии мины противопехотные выпускать.

— Вот это да, вот это я понимаю, и спрос будет в любом случае.

— И я так подумал, — улыбнулся комбат. — Всё просто, и взять ту же самую МОН-50, так самая обычная жестяная штамповка. Взрывчатку у нас уже производят, начинка — свинцовые шарики чуть больше картечин охотничьих, и единственная проблема — это производство детонаторов, но ведь можно и обычные УЗРГМы использовать. В общем, первая заводская линия уже готовится к запуску, а следом, к осени ближе, вторая пойдёт, для ОЗМ-72. Как это наладится, так и за остальное возьмёмся, но хочется попробовать производство ПФМ-1, — лицо комбата приобрело несколько мечтательное выражение, — для тех же «беспределов» и прочих дикарей, которые в лесах, как мухи, плодятся, это само то, что доктор прописал.

— Командир, что такое МОН-50 и ОЗМ-72, я знаю, а вот что такое ПФМ, понятия не имею. Объясните?

— Противопехотная фугасная мина, она же ПФМ-1, она же «лепесток», мина нажимного действия, противопехотная. Самая обычная полиэтиленовая штучка весом в восемьдесят грамм, масса взрывчатки всего сорок грамм. Такие мины разбрасываются снарядами и рассыпаются по земле, противник на такую игрушку наступает, и она ему отрывает ногу.

— Жестокая мина.

— Это да, но полезная. Только проблема возникает: как добиться получения хорошей жидкой взрывчатки. Но не всё сразу, думаю, что и этот вопрос решим.

— Иваныч, а что ещё планируете, кроме мин?

— В Керчи, как выяснилось, кое-что от судостроительного завода «Залив» уцелело, государство планирует его реанимировать и начать выпуск своих кораблей, половину средств в это дело вкладывает Конфедерация и половину — частные инвесторы. Идея неплоха, и процентов десять акций вполне можно прикупить. Потом в сельское хозяйство вложусь, продовольствие всегда в цене, и акций Краснодарского оружейного завода планирую взять. Растраты будут солидные, но это только две трети от того, что мы нашли.

— Так, а мы что с этого поимеем?

— Уже имеете, Саня, не переживай. Пять процентов акций от завода по производству мин на каждого, кто в добыче клада участвовал, официально записаны. Остальное, не обессудьте, всё моё. Как что-то ещё на общаковые средства будет приобретено, так и делёжка сразу произойдёт.

— Понимаю, Иваныч, вы комбат, вы деньги пристраиваете и легализуете, основная работа на вас, вам же и основной куш.

Про планы финансовые разговор продолжался недолго и как-то сам собой перекинулся на военную тематику. Я поинтересовался, когда же мы пойдём Крымский полуостров от караимов зачищать, и получил ответ, что не в этом году и это информация точная.

Президент решил временно приостановить экспансию и поставил задачу крепить экономическую составляющую государства. Может, он и прав. За последний год только за счёт нейтральных земель, по которым ранее «беспределы» бродили, и районов Донского Царства, занятых нашими войсками, территория Конфедерации увеличилась более чем на треть. Надо всё это переварить, заселить людьми, которых, как всегда, не хватает, и хотя бы по минимуму наладить транспортную инфраструктуру.

— А что наш батальон? — спросил я у Ерёменко.

— Все по-прежнему, базируемся под Новороссийском, вроде как побережье охраняем. Хотя может так случиться, что нас на Туапсе направят или на Гойтхский перевал, но это вряд ли. И у приморцев, и у каратянцев сейчас столичные дипломаты работают, и, скорее всего, они попросту вольются в наше государство. Свои ведь люди, а не какие-то там «индейцы» или караимы, от которых непонятно чего ожидать.