Андрей был профессионалом. Хотя и ругал его Кислый за полное пренебрежение к элементарным нормам безопасности, вот как сегодня, например, когда он, приехав к Насте с Валерой, отпустил его, остался в квартире один. Не первый раз он так поступал, но Андрей говорил, что негоже взрослому здоровому мужику вечно с нянькой ходить.

– Чему быть, дружище, того не миновать. Если захотят наехать – наедут и с охраной. А с гопотой всякой я и сам справлюсь…

Прежде чем открыть дверь, он прислушался. Рядом с женщиной на площадке не было никого, а голос ее не был голосом артиста, разыгрывающего какую-то пьесу с несчастливым концом. Она на самом деле была, по выражению Кислого, «в дауне». Приоткрыв же дверь, он, конечно, увидел метнувшуюся сзади, из-за спины женщины, тень и мгновенно просчитал всю ситуацию. Словно компьютер был у него на месте мозга. Вычислил и личность летящего на него в длинной прыжке парня. Не персонифицировал Андрей его, конечно, поскольку не знал лично и до этого никогда не встречал, но его потенциальные возможности и, если подходит вообще такое определение, «социальный статус» кожаного, длинноногого, с исполосованным шрамами лицом стали ясны ему за доли секунды.

Андрей шагнул в сторону, прижавшись к стене, пропуская мимо женщину, которая очень неудачно зацепилась виском о дверь и рухнула на линолеум, проехав по нему метра два, и проскочившего по инерции мимо кожаного. Он успел, однако, повернуться к Андрею лицом, и страшный удар кулака, направленный в основание черепа, попал ему по челюсти.

Лицо его странно изменилось, все черты его сместились и разъехались, оно потеряло форму. Кожаный на секунду замер, осознавая, что же с ним произошло, но не успел понять, что челюсть его сломана. Колено Андрея въехало ему в пах, заставив Гюнтера присесть со стоном. Андрей оценил то, что кожаный не согнулся пополам и не отвел глаза. «Умеет драться, – подумал он. – Да поздно уже, парень…»

Он не хотел убивать этого молодца, несмотря на то, что с площадки бежал еще один, – Андрей не видел его, но слышал топот.

«Один. И с большой массой. Ишь, как топочет…»

Он хотел ударить кожаного в лоб тыльной стороной ладони, чтобы тот рухнул и вырубился на время. А потом можно будет и поговорить. Как раз и Валера с ребятами подскочит… Может быть, эти уроды как-то связаны с лесной стрельбой…

Но Гюнтер попытался резко выпрямиться и провести очередную атаку. Это его и сгубило. Рука Андрея уже летела ему в лоб, когда голова Гюнтера оказалась чуть выше того положения, находясь в котором, он потерял бы сознание. Ладонь Андрея ударила его снизу в нос. Последнее, что слышал Гюнтер в жизни, были тихий, уютный хруст и тихий звон от тупого удара куда-то в самую середину мозга. Потом свет для него погас и больше не зажигался. В самом конце, когда он уже летел в полной темноте, ленивый и умиротворенный, его взорвала изнутри резкая вспышка боли, но она была лишь мгновением, микросекундой в бесконечном полете. Потом все исчезло, даже темная пустота.

Андрею некогда было оценивать случившееся. Вскочивший в прихожую толстяк сделал несколько ложных выпадов, но Андрей вдруг почувствовал усталость и потерял интерес к поединку. Толстяк наткнулся на сжатые в средних суставах каменные пальцы своим толстым горлом, хлюпнул, захрипел, удивленно вытаращил глаза и кулем рухнул прямо на Гюнтера.

Андрей хотел повернуться, но почему-то не мог этого сделать. Усталость и равнодушие наваливались все сильнее, потом в голове, ближе к затылку, что-то звонко и очень громко щелкнуло, и Андрей, погружаясь в сноп ярких, веселеньких искр, которые замелькали перед его глазами, рухнул на груду из трех тел уже лежащих в прихожей.

– Быстро вперед! Смотри, что там еще…

Фигура в черной маске, шлеме, и камуфляжном комбинезоне бросилась вперед, перепрыгнув через лежащих в прихожей. Еще трое остались на площадке, подняв короткие автоматы стволами вверх, а двое прыгнули вперед, на подмогу товарищу, исчезнувшему в глубине Настиной квартиры.

Когда появился тот, кого послали осматривать квартиру, и содрал с лица маску, показав мальчишеское улыбающееся лицо и произнес: «Никого…», – трое тоже сняли маски.

– Ты, Колька, считай, покойник сегодня, – сказал один из них молодому, стоящему в квартире. Двое других заворачивали лежащим руки за спину и схватывали их браслетами наручников.

– А что?

– Ды, елы-палы, как же ты с одного удара не убрал этого быка?

– А хрен его знает, Виктор Палыч… Прикладом дал в затылок, а он даже вроде и не почувствовал. Со второго раза только…

– Считай, повезло, бля, тебе. Со второго раза… Второго раза могло и не быть… Слабак, бля.

– Слышь, Палыч, – сказал один из тех, что возились на полу. – А эти двое, кажись, откинулись.

– Чего, серьезно?

Парень в камуфляже, отставив автомат к стене, прижимал ладонь к горлу лежащего ничком Белого.

– Готов. И второй тоже. Уделал их этот парень. Замочил.

– Во, бля, беспредел… А тетка?

– Тетка жива. Без сознания.

– Ладно, жмуров оставляем на месте, вызывай «скорую»… Сейчас бригада прикатит, следователь пусть разбирается, кто, чего, кого…

Валера опоздал всего минут на пять. Он проехал мимо подъезда, рядом с которым стояли два «рафика», предназначение их Валере было ясно с первого взгляда.

«Е-мое», – сказал он про себя.

– Чего там? Чего? – пацаны на заднем сиденье заерзали, забряцали оружием.

– Спрячьте пушки, тихо…

Он остановил машину метрах в ста от Настиной парадной. И в ту же минуту оттуда показались бойцы группы захвата. Сначала вышли двое, оглядывая окрестности и поводя автоматными стволами. Убедившись, что вокруг все тихо, они что-то крикнули в дверной проем, из которого тут же показались еще двое в камуфляже, тащивших Андрея со скованными сзади руками. Передвигался он с трудом, едва переставляя ноги. Бойцам приходилось волочь его, схватив под мышки. Сзади их конвоировали двое камуфлированных, а между ними шел, прихрамывая, еще один скованный наручниками пацан, худой, какой-то весь потерянный. Отбить шефа в такой ситуации не представлялось возможным.

«Вот, блин, – думал Валера. – Хули делать-то? И Кислого нет…»

Он дал газ. Невыключенный мотор машины тихо загудел, и черный джип, свернув за угол длинной девятиэтажки, скрывшей автобусы группы захвата и арестованного шефа, аккуратно вырулил на Кораблестроителей.

– Чего делать-то? – спросили пацаны сзади.

– Отбой. Едем домой. Будьте со мной пока.

– Будем, – ответили пацаны. Им было все равно, с кем и где быть. Работа есть работа.

Михалыч положил телефонную трубку и улыбнулся. Вот везет, так везет. Чистая случайность, а как кстати. Он уже чуть голову себе не сломал, раздумывая, как бы убрать этого наглого, всюду сующего свой нос, да ладно бы, только нос, а еще и покупавшего что ни попадя, выхватывающего прямо из-под руки Михалыча лакомые куски, Крепкого. Андрюшеньки Быкова, будь он неладен…