Их вещи остались на месте. Одежда, туалетные принадлежности, статуэтки, которые собирал папа. Даже лотерейные билеты хранились еще с начала двухтысячных. Мама все надеялась выиграть автомобиль. Вот и выиграли на свою голову.

— Девочки! — мама заглядывает в нашу с Яной комнату, улыбаясь во все тридцать два зуба. — Мы с папой приобрели машину! Хотите взглянуть?

— Ура! — визжит Янка и тут же вскакивает с кровати. — Конечно хочу!

Она уже одной ногой из квартиры вышла вместе с папой, сверкая длинными светлыми волосами, в то время как мы с мамой остались на тех же местах. Я — на кровати, окруженная конспектами, а она — возле двери. И нет, мне интересно взглянуть на радость нашей семьи, только во мне это вызвало другие эмоции.

— Откуда?— спрашиваю в лоб.

— Ты о чем?

— О машине. Откуда она?

— Выиграли в лотерею.

Мама не перестает улыбаться. Смотрит прямо на меня своими потухшим серым взглядом. Делает вид, что все в порядке, что под глазами нет кругов и отеков от вчерашней пьянки, а руки не подрагивают... Отчего? Неизвестно. Не врет. На этот раз. Но почему-то я больше не верила. Ни ей, ни отцу.

— Надеюсь, вы не оформили на нее кредит.

— Лидия! Сейчас же прекрати!

— Что прекратить? Вы когда в последнее время на работу выходили? Напомнишь? Вот и я не знаю. Не стоит тратить деньги на ерунду!

Молчит. Не отвечает на мой выпад, хотя, зная маму, она обязательно всыпала бы по первое число, если бы я оказалась не права. Но ее бездействие доказывает как раз обратное. Мои слова абсолютно правдивы.

— Однажды ты поймешь, зачем мы это сделали, — говорит она тихо-тихо и закрывает за собой дверь. Так же тихо. И если бы я знала, что произойдет несколькими часами позже, то обязательно вывела бы ее на прямой разговор, выяснила бы, почему они скатились на самое дно.

Но этому не суждено было случиться...

Черт! И зачем я пришла сюда? Чтобы грудь снова сдавило от досады? От беспомощности? От ощущения, что родные люди пырнули тебе нож в спину? Или сковырнуть давно зажившую рану и ощутить, как она снова начала кровоточить?

«Ты хотела в очередной раз найти им оправдание», — подсказывает голос разума.

А есть ли это самое оправдание? Может, я опять все выдумала и зацепилась за слова сестры? Тогда она была совсем маленькой и вероятнее всего перепытала те же таблетки с... наркотой. Ну, нет! Это уж точно из области фантастики. Не могли же наши родители настолько низко пасть.

Залипнув на папином столе, вижу какую-то бумажку, спрятанную под пыльной увесистой папкой. Она не особо примечательная, и я бы вряд ли обратила на нее внимание, если бы не увидела одно слово, выделенное жирной ручкой. «Важно». И телефон.

Все это обведено красными кругами по несколько раз. Так мама делала, чтобы что-то не забыть. Но почерк папин. А номер... Номер-то чей? Незнакомый вроде как. А если в интернете вбить? Бесполезно. Гугл результатов не дал. Его только через органы пробить.

Или через большие связи...

А я знаю, где эти самые связи можно раздобыть.

«Привет. Как насчет поужинать вместе?» — приходит сообщение от тех самых связей. То есть от боссца. А если быть еще точнее, то от Миши.

«Привет. Я не против, но только при одном условии», — отправляю ответ.

«Слушаю».

«При встрече. Увидимся в клубе».

— Ли-ид! — она смотрит на меня умоляющим взглядом. Как Арчи в детстве, честное слово.

— Нет!

— Ну пожалуйста!

— Нет, я сказала!

— Они такие классные!

— Одни ты уже испортила, вторые не дам в обиду! — отвечаю, надевая как раз те самые ярко-красные замшевые туфли на высоком каблуке с золотистыми шипами, которые Янка так хотела стащить. Их уж точно никому не отдам, они мои любимые.

— У меня завтра экзамен!

— Тебе нужно об экзамене думать, а не о туфлях.

— Лид, не будь занудой!

И все повторялось по новой. Каждый месяц Янка пытается что-то у меня стащить, и каждый месяц я говорю нет. Даже после той ситуации с ее шизанутой одноклассницей жертвовать любимыми туфлями не особо хочется. Тем более в этих туфлях я хотела пару номеров станцевать в клубе.

— Давай сделаем так, как только ты сдашь экзамены, мы купим тебе нормальные туфли на выпускной, ладно?

Яна недолго молчит, разглядывая потолок, словно видит тот впервые, а потом, улыбнувшись пухлым ртом, заявляет:

— О’кей, но завтра я возьму твои балетки! — и, улыбаясь заговорщически, как маленький ребенок, сразу же бежит в комнату.

— Яна! Мы не закончили!

Вот черт! Туфли не снимешь — ремешок сложный, а бежать в грязной обуви... в общем, идея не самая лучшая.

— Только попробуй у меня обувь стащить! — все же кричу я.

— Ага, — доносится из-за закрытой двери. Вот малявка! Выросла на мою голову! Хотя лучше уж балетки, чем мою самую шикарную на свете обувь, которая тоже может в один прекрасный день последовать сломанными Яной за босоножками. Ну, точнее не она, а одноклассница. Но мне, блин, какая разница?

Все, Лида, спокойно! Просто иди в клуб, отработай смену, а потом позавтракаешь в компании Михаила Алексеевича. О! Даже отчество не пришлось вспоминать! Ну все, хорошее настроение на месте, грудь не висит (не дай бог!), да и сама выгляжу сногсшибательно в белом платье в пол. Как невеста. Это слова Яны, а им я доверяю. Наверное.

— О, Лид, ты замуж собралась? — у входа встречаю покуривающего Витька.

— Почти.

— Значит, я с предложением руки и сердца опоздал? — подмигивает он.

— Есть такое.

— Слушай, — Витек нагибается ко мне чуть ближе и шепчет: — Там у девочек какая-то неразбериха с костюмами, второй час уже скандалят. Алинка рвет и мечет.

Я даже знаю почему. Сегодня в чате девчонки писали, что она не с той ноги встала, да и сама девушка в последнее время срывалась на всех подряд. Недавно Тихоню до слез довела. В чем дело? Не знаю. С того вечера «обвинений» мы больше не общались, да и другие девчонки держались в стороне.

— Что на этот раз?

— Без понятия. Может, вмешаешься?

Если бы ты знал, Витек, как бы я хотела оказаться подальше от гримерки. Но работа есть работа. Скоро наступит срок новой оплаты задолженности, нужно денег подкопить и сразу у девочек из бухгалтерии выпытать, когда нам зарплату дадут, чтобы в этот раз новую дверь не сломали.

— Буфера, ты тут?

— Ага. Попробую, но не обещаю, что получится. Лучше бы ты к Инне обратился.