Играть песни в ту ночь было в новинку, но тем летом я носила укулеле с собой ради удовольствия. Синди Лопер – мой герой с детства (восьмилетняя я была просто не в себе) – пригласила The Dresden Dolls открывать ее летний тур True Colors, доходы от которого шли в фонд Мэттью Шепарда[25]. Почти каждую ночь во время тура я проводила эксперимент и играла Creep группы Radiohead, единственную песню, которую я могла сыграть, на парковке или в коридоре помещения, где проходил концерт, со шляпой у моих ног. Мне нравилось удивлять людей, они смеялись, аплодировали и кидали деньги в шляпу. Все собранные деньги тоже пошли в фонд, и вновь присутствовало это чувство:

– Я могу играть на этом инструменте для людей где угодно, если только не идет дождь!

– На поле! В переулках! В автобусе! На пляже! В кладовке!

– Люди будут слушать, как я пою, и мне не нужна будет сцена!

– Я больше никогда не буду порабощена пианино!

Я не понимала, насколько пианино ограничивало меня. Я решила дать шанс другим инструментам.

Комбинация свободы благодаря укулеле и Twitter привела к созданию «ниндзя-мероприятий», это были внезапные события, которые я начала организовывать, когда поняла, что легко могу собирать толпу в любое время в любом месте. До и после наших официальных концертов, в выходные, когда у меня было настроение, или когда я приезжала в города, где у нас не было запланированных официальных выступлений, я могла собрать толпу с помощью Twitter в очень короткий срок.

Есть что-то особенно захватывающее в сборе пяти сотен людей и наблюдении, как на твоих глазах разворачивается мгновенный бесплатный фестиваль в общественном месте, но только спустя несколько лет метаний между официальными выступлениями и ниндзя-мероприятиями я поняла, почему меня так тянуло к последним: мне казалось, что я снова держу жизнь под контролем. Мне не хватало свободы улиц.

Но «свобода» ниндзя-мероприятий не означала больше свободного времени. Добавление их в последнюю минуту к туру делало мое расписание более активным на бумаге, но я даже не замечала, что проводила свои выходные «за работой». Так же, как бы и заключенный не жаловался на то, что ему позволили проводить больше времени во свежем воздухе, мне нравилось просыпаться с мыслью: «Возможно, сегодня я сыграю в парке!»

Иногда я ложилась спать и думала, что проведу ниндзя-концерт в полдень следующего дня, потом просыпалась, чувствовала усталость и отменяла все. Отмена официального концерта не была вариантом. Совсем. Отмененное выступление сулило хаос в расписании, карманах владельцев билетов, месте проведения, у промоутеров, не говоря уже о составлении нового расписания и черной метке в репутации. Всегда намного проще придерживаться подхода «шоу должно продолжаться», выходить на сцену больным и отыгрывать. Во время длительных зимних гастролей мы с Брайаном иногда болели вместе, но проводили концерты, вместе преодолевали жар, а к концу каждой ночи у наших инструментов росла гора использованных салфеток. Толпа сочувствовала.

Ниндзя-концерты не организовывались заранее, поэтому их было не трудно отменить.

Близость и никаких обязательств. Прекрасно.

Я также поняла, что такие ниндзя-мероприятия решали раздражающую проблему, с которой я боролась в течение многих лет: недостаток мест для выступлений для публики всех возрастов. Я боролась со многими промоутерами и агентами, чтобы мои концерты были доступны для всех возрастов любой ценой, потому что многие мои фанаты – подростки. Такие концерты были всегда бесплатными, на них могли прийти люди любых возрастов и обычно о них не объявлялось больше чем за день вперед. Не было никакой рекламы: только посты в Интернете и молва. Людям можно было приносить инструменты, камеры, детей, животных и все, что они хотели, не было официального окончания события и сценария. Обычно я ненадолго уступала место другому музыканту, если у меня был в этом городе друг автор песен, или если он ездил на гастроли со мной и мог принести с собой акустический инструмент. Это все походило на старый добрый фестиваль народной музыки.

Однажды я провела двести человек в Брисбене от магазина с корсетами до современного музея искусств и устроила концерт в обоих концах. Я проводила ниндзя-концерты на ступеньках Сиднейского оперного театра перед семью сотнями людей под дождем (потом мы нашли укрытие). Я давала концерты на Западном побережье во время гастролей. Я проводила безмолвные ниндзя-выступления в книжном магазине Powell's в Портланде, штат Орегон, где я без слов рекомендовала и подписывала сборники стихотворений сотням людей.

Я узнала, что люди в Байрон-Бей в Австралии не пользуются Twitter. Они даже Интернетом не пользуются. Однажды утром я написала в Twitter о вечернем ниндзя-мероприятии на пляже и ожидала сто или двести людей. Пришли семь человек. Я сыграла на пляже, а потом мы пошли есть мороженое.

Я провела ниндзя-концерт в Канберре, столице Австралии. Все мои фанаты приехали на своих или взятых в аренду велосипедах к головному офису Rat Patrol, «велосипедному сообществу фриков», в котором мужчины, женщины и дети регулярно разъезжают по городу на высоких велосипедах, велосипедах с высоким рулем и сидением и других творчески смастеренных великах с яркими шлемами на головах. Мы все направлялись – около ста человек – под звуки бумбокса на батарейках, передавая друг другу пиво, через центр к Национальному карильону, пятиэтажной звоннице, от которой у кого-то был ключ. Меня провели по башне и разрешили сыграть оду из песен на колоколах для собирающейся внизу публики. Местная группа вдалеке играла на акустических инструментах подобно грохочущей молнии. Кто-то неожиданно появился с пианино, которое было выгружено из грузовой платформы. Мы прикатили пианино к звоннице, и я играла все, что меня просили, пока на нас лил дождь. Все промокли и замерзли, а потом накрыли драгоценное пианино своими куртками, Это был один из лучших концертов в моей жизни.

Ровно через год после моего выступления на TED, я приехала в Ванкувер на конференцию и написала в Twitter:

«Думаю провести ниндзя-концерт! У кого есть идеи?»

Спустя три дня театр Vogue предоставил свое помещение, и около дюжины выступающих на TED пришли поделиться разными историями. Это была комната, в которую помещались полторы тысячи человек. Астронавт и автор песен Крис Хэдфилд сыграл на гитаре Space Oddity, а все подпевали. К нам пришел панк-инструментальный ансамбль, который также выступил на сцене. Благотворительная организация The Vancouver food bank, которая искала волонтеров через мой аккаунт в Twitter, пустила ведерки по рядам во время мероприятия и собрала почти десять тысяч долларов.

Но самой удивительной частью концерта была Сара Шандл, девушка, которая подняла руку в Twitter, когда я объявила о нем, предлагая свои услуги в качестве ассистента. Я наняла ее прямо через Twitter, и восемнадцать часов мы провели в переписке, мы отправили друг другу как минимум девяносто писем. Она привнесла порядок в хаос, помогла организовать еду и напитки, держала связь с благотворительной организацией и отправляла рассылки всем участникам нашего концерта. Она даже привела друга, чтобы тот занялся списком гостей и приглашенных артистов, для которых мы зарезервировали места. Я толком с ней не пообщалась, а она спасла мою шкуру.