— Скорее уж бич пяти шоссе, — заметил второй полисмен.

— Остроумно, констебль Пил, — сказал первый полисмен. — Очень остроумно.

Он снова переключил внимание на Тупяка.

— Вы иностранец, сэр? — поинтересовался он. — Вероятно, приезжий?

— Да, — согласился Тупяк. — Приезжий.

— И откуда, сэр?

— Из Великого Запустения, — сообщил Тупяк.

— Вероятно, он из центральных графств, сержант, — предположил констебль Пил.

Полисмен по имени Сержант улыбнулся.

— Довольно, констебль. Мы же не хотим никого обидеть, верно?

— Сержант, у него не просто нет прав… У него, похоже, нет даже номерных знаков, — заметил Пил.

Сержант нахмурился.

— Сэр, это у вас новая машина?

— Кажется, да, — ответил Тупяк. — Пахнет как новая.

— Сэр, это ваша машина?

— Теперь да, — сказал Тупяк.

Сержант отступил на шаг.

— Ясно, сэр. Будьте любезны, выйдите из машины.

Демон повиновался. Оказалось, он возвышается над полисменами самое меньшее на фут.

— Ну он и здоровяк, — заметил Пил. — Не представляю, как он туда поместился. Кстати, сержант, вы заметили — от него как-то странно пахнет.

Тупяк вынужден был признать, что в «порше» и вправду тесновато, но он был довольно мягким демоном. Некоторые демоны состоят сплошь из твердых костей или толстых панцирей. Тупяк же был погибче — главным образом потому, что упражнялся на протяжении столетий.

— Ну у вас и наряд, сэр, — произнес Сержант. — И кто это, по замыслу?

— Тупяк, — сообщил Тупяк. — Бич пяти…

— Это мы уже слышали, — перебил его Сержант. — У вас есть хоть какое-нибудь удостоверение личности?

Тупяк сосредоточился. На лбу у него вспыхнула огненно-красная метка. Она выглядела как заглавная буква «В», написанная очень пьяным человеком. Ее появление сопровождалось слабым запахом горелой плоти.

— Ни фига себе, сержант! — вырвалось у констебля Пила. — Нечасто такое встретишь!

Похоже, увиденное произвело на констебля сильное впечатление.

— Верно, — отозвался Сержант. — И что же это такое, сэр?

— Это метка Тупяка, — сообщил Тупяк.

— Слушайте, сержант, он же псих, — заметил констебль Пил. — Тупяк Псих.

Сержант вздохнул.

— Сэр, я попрошу вас пройти с нами.

— А можно, я возьму свою машину? — спросил Тупяк.

— Э-э, вашу машину мы ненадолго оставим здесь. Вы поедете с нами в нашей.

— У нее очень красивые огоньки на крыше, — услужливо пояснил констебль Пил. — И она умеет завывать.

Тупяк посмотрел на полицейскую машину. Она была совсем не такая красивая, как его «порше», но она была другой, и Тупяк решил, что надо быть открытым для нового, особенно после того, как он столько времени просидел в Запустении, где не было вообще ничего нового, не считая всяких занятных звуков, издаваемых Горчуном.

— Ладно, — согласился он. — Я поеду в вашей машине.

— Славный Тупяк, — произнес констебль Пил, открывая заднюю дверь.

У Тупяка возникло неприятное ощущение, будто констебль Пил над ним издевается. Еще констебль Пил поспешил открыть все окна, чтобы запах выветривался.

— Когда я займу трон, — сказал Тупяк, — и воцарюсь над этим миром, ты станешь моим рабом и жизнь твоя будет полна боли и страданий, если только я не предпочту превратить тебя в кучку красного желе и раздавить сапогом.

На лице констебля Пила, закрывавшего дверь за Тупяком, появилось уязвленное выражение.

— Это нехорошо с вашей стороны, — сказал он. — Сержант, мистер Тупяк грозится превратить меня в желе.

— Что, правда? — переспросил Сержант. — А с каким запахом?

Тупяку пришлось сплющиться на заднем сиденье полицейской машины, и они поехали в участок.

Паб «Фига и попугай» славился в городке своими хеллоуинскими вечеринками. Хозяева паба, Мэг и Билли, украшали его паутиной, скелетами и прочими пакостями. Лужайку перед главным входом усеивали пенопластовые надгробные плиты, а в веревочной петле под самой толстой веткой растущего на лужайке старого дуба болталось чучело.

Празднество было в полном разгаре. Мэг и Билли договорились с местным пивоваром, Спиггитом, чтобы тот наливал пинту пива бесплатно всякому, кто явится в маскарадном костюме, а бесплатные пинты завсегдатаи «Фиги и попугая» любили больше всего на свете. В результате все постарались как-то принарядиться, даже если костюм, как это было в случае с Бобом Паршивцем (так его звало большинство народу, кроме… ну, кроме самого Боба Паршивца), состоял лишь из веточки остролиста — Боб заявил, что он Дух Рождества. Но в большинстве своем местные жители уважали традиции, а потому пришли наряженные вампирами, привидениями и мумиями, замотанными в бинты и туалетную бумагу. Кое-кто даже оделся французской горничной — хотя надо сказать, что во французских горничных ничего особенно пугающего нет, если не считать самой миссис Мински, которая была очень крупной дамой и просто не подходила для рюшиков французской горничной.

Два демона, подошедшие к «Фиге и попугаю» тем вечером, не отличались особым умом. То же самое можно сказать о большинстве демонов, которые хлынули на улицы городка из двери между измерениями. Тупая пехота, и не более того. Настоящие ужасы были еще в пути. Нельзя сказать, что низшие демоны не могли внушать страх. Если увидеть их в нужном освещении, да еще неожиданно, вполне можно испугаться до мокрых штанов. К несчастью, как это недавно выяснил Тупяк, портал открылся в тот единственный вечер в году, когда множество людей приложили все усилия, чтобы самим выглядеть как можно кошмарней. Большинство демонов смотрелось на их фоне бледновато.

Двух тварей, о которых идет речь, звали Шэн и Геф. Лицом они смахивали на свиней-бородавочников, а телом походили на людей — на тех, которые при лишнем весе носят одежду на два размера меньше нужного. Глаза у них, как у многих второстепенных адских созданий, в данный момент рыскающих по городку и окрестностям, светились темно-красным — так себя проявляло пламя преисподней. Из нижних челюстей торчали большие клыки, а головы и лица покрывали короткие жесткие волосы. На руках было по два толстых пальца, но больших пальцев не было вовсе. Эти корявые и злобные создания предназначались исключительно для того, чтобы причинять вред всякому, кто попадется на пути.

Девушка, которую Спиггит нанял раздавать талончики на бесплатное пиво, юная леди по имени Мелоди Проссетт, была наряжена в розовый костюм феечки, и ее короткое платье ни капли не скрывало того факта, что Мелоди очень хорошенькая. Она изучала историю искусств в местном университете, но это не отнимало у нее много времени и, надо заметить, не сильно занимало ее ум, что, возможно, и к лучшему. Мелоди была милой и красивой, как… как мелодия, но ей не светило стать самой яркой лампочкой в гирлянде. На самом деле даже гирлянда с тусклыми лампами, засунутая в угольный сарай без окон, могла бы потягаться с Мелоди.