жалобный звон, не раз позволявший Фальку как следует сконцентрироваться. Высокий лоб молодого человека наморщился, и разум сам собой принялся услужливо расставлять мысли по полочкам.

Начать, вне всяких сомнений, следует с разделения всех находящихся в усадьбе людей на тех, кто может быть агентом и тех, кто не может. Притом вторых выделить очень даже просто.

Во-первых, это, конечно, его сиятельство князь Арсентьев и его дражайшая сестрица Софья Афанасьевна. Удар острием об острие, звон.

Во-вторых, господин Вебер. Он давно состоит на службе и будучи полицейским чиновником, так или иначе, находится у Петербурга на виду. Удар, звон.

В-третьих, исключить из перечня подозреваемых следует и служанку Татьяну. Несмотря на то, что она появилась в усадьбе по окончанию весны, то есть в срок вполне подходящий под предполагаемый период прибытия агента в Курган, она никак не может быть подсылом, поскольку биография ее более или менее известна и подтверждена. Merci повару Семёнычу. Оказалось, Татьянина тетка слывет в этих местах настоящей достопримечательностью. Потому ее племянницу, часто помогавшую ведунье в обрядах, знали многие. Прочую челядь также надлежит отсеять, ибо вольного доступа в дом более ни у кого нет, а без этого теряется практическая возможность действовать. Удар, звон.

Засим, пожалуй, исчерпывается список лиц, абсолютно не годящихся на роль шпиона. Следующий будет труднее!

Практически все свободное время сегодняшнего дня было потрачено на осторожные расспросы дворовых о том, кто из господ, когда и откуда припожаловал. Хронологию событий удалость восстановить без особого труда, правда с православным колоритом, поскольку всякий из опрашиваемых вел отсчет времени от какого-нибудь церковного праздника. Руководствуясь полученными данными, Фальк расположил имена из второго списка в порядке их появления в доме Арсентьева. Получилось вот что.

1. Бывший адъюнкт-профессор при кафедре истории Императорского Санкт-Петербургского университета А.А. Мостовой. Прибыл, как показал тот же Семёныч, в феврале сего 1840 года, а в ноябре-декабре года предшествующего, что общеизвестно, еще находился на берегах Невы.

2. Управляющий В.М. Холонев. Назначен на должность не позднее Великого поста, поскольку к тому времени уже привез в имение Татьяну, вернувшись из своей первой ревизорской поездки по землям Арсентьева.

3. и 4. Доктор В.С. Нестеров (титулярный советник). Княжеский борец Т.Н. Ефимов (проще говоря, Тимофей). Объявились в усадьбе с разницей в несколько дней, аккурат посреди лета, на Петров день.

5. Последней в доме его сиятельства поселилась О.К. Листвицкая, купеческая вдова польского происхождения, дочь знаменитого своими антироссийскими настроениями генерала. Случилось это четыре дня тому назад.

Вот вам, дамы и господа, весь перечень подозреваемых! Остается пораскинуть мозгами и пресловутый графов подмастерье непременно в нем отыщется.

Иван Карлович щелкнул каблуками и лихо отсалютовал смутно угадывающейся в темноте широкой фигуре. Разведка боем была завершена, теперь следовало перейти к более решительным пассажам. Ну, за дело! Представляющих интерес персон набралось числом пять, потому штаб-ротмистр положил себе исполнить пять фехтовальных упражнений. По одному на каждого.

***

Подступаясь к мысленной аттестации Алексея Алексеевича, молодой человек честно признался себе, что до некоторой степени к сему персонажу предвзят. Это плохо, непрофессионально.

Приступать к занятию, согласно сочинению блистательного Вальвиля, следует с отработки, так называемых, «кистяных ударов». Такой удар нацелен на правую руку противника, что при достижении успеха позволяет его обезоружить. Подобный прием был заимствован из науки владения саблей, а ныне успешно адаптирован применительно к шпаге.

Ну, хорошо-с, попробуем.

Профессор Мостовой. Само его появление выглядит весьма подозрительно. Аморальный образ жизни, скандал в свете, бегство от сатисфакции. Необычен и выбор локации. Любой житель столицы предпочел бы сибирской глухомани Европу или, на худой конец, Новый свет. Потом еще эта история с гладиаторскими боями. Кто, спрашивается, подбил его сиятельство на строительство доморощенного амфитеатра?

Фехтмейстер чуть наклонился телом на правую ногу, шпага с обманчивой неторопливостью описала полукруг и с легким шелестом коснулась манжета пиджака. На пол скользнул невесомый кусок ткани.

Так, что там дальше у маэстро? Кажется, «перевязные удары»? Или нет, сперва «боковые». Заглянуть в книгу? Нельзя прерывать упражнение! Потеряется настрой. Пусть будут «боковые». Удары, разрубающие тело наискось.

Управляющий Холонев. Судя по обнаруженному в гардеробе студенческому вицмундиру, человек образованный. Однако не принадлежит к числу паркетных шаркунов и белоподкладочников. Мог бы сделать себе имя в любой из столиц, но не захотел. Подался в провинцию. Как удалось установить из показаний дворни, прежнего бурмистра князь разжаловал стараниями господина Холонева, обличившего предшественника в беззастенчивом присвоении хозяйского имущества. Вопрос, для чего ему это понадобилось? Ведь не из карьерных же соображений! А еще шкатулка с пистолетами и уроки стрельбы для мадемуазель Софи. Кстати, причем здесь она? Неужели лейтмотивом всему служит обыкновенная, необыкновенная, если романтизировать, любовь? А еще любопытно, стал бы настоящий агент селить в собственной комнате приезжего, а после столь неуклюже заметать следы?

Молодой человек произвел настолько молниеносное движение клинком, что всякому стороннему наблюдателю, окажись он сейчас в комнате, почудилось бы, что пола пиджака распоролась сама собой.

Пришел черед «перевязного». Название этого удара пошло от солдат, заметивших, что нанесенная с помощью него рана напоминает патронташную перевязь. Находясь в терции, следует быстро перейти в кварту и, исполнив, так называемую, вертикальную восьмерку, нанести удар противнику от левого плеча вниз до правого бедра. Здесь Фальк мог бы собой гордиться. Мало того, что «перевязный», хоть и считающийся сложным, всегда удавался ему «на ура», так он еще и выдумал для него иную вариацию – «изворотную». В эдаком виде выпад производится не сверху вниз, а снизу-вверх. Сразу на выходе из «восьмерки». Такого враг наверняка не ожидает, а посему не вдруг сообразит, как отразить. Важно только не забывать про скорость и точность, потому если возьмешь слишком медленно или широко – непременно подставишься сам.

Доктор Нестеров. Пожалуй, единственный из всех, кто соединился с князем наиболее гармоничным манером и состоял теперь с семейством Арсентьевых в самых коротких отношениях. Никакой навязчивости или необыкновенности обстоятельств в его случае не было. Однако всегда полезно подвергнуть нечто представляющееся безупречным испытанию скепсисом. На первый взгляд обыденная история. Немолодой врач решил утвердиться в профессии и, исключив конкуренцию большого города, перенес практику в тихое место. Казалось бы, ну что здесь странного? Ан, вот вам, пожалуйста: отсутствие конкуренции. Его прежний коллега, имевший ход к высокому сословию, скоропостижно преставился на Троицу. Не слишком ли скоропостижно и при каких, любопытно, обстоятельствах? Очень уж сие скорбное происшествие Вадиму Сергеевичу оказалось на руку. Странно? Еще бы не странно!

Шпага со свистом рассекла воздух, очертив перед стулом-манекеном некое подобие цифры восемь, и по паркету весело запрыгали крупные английские пуговицы.