— Ну ты сама посуди: не поеду же я с больнымребенком, у которого температура, на автобусе, а затем на электричке. К чемутакие жертвы, если у его отца автомобиль есть? Я позвонила Паше и попросилазавтра утром за нами приехать и увезти в город. Тем более завтра суббота. Он неработает. Мы по дороге в город сразу с мобильного телефона врача на домвызовем. Если по субботам не сможет прийти врач из бесплатной поликлиники,тогда придет из платной. Да и Марк уже по папе соскучился. Бабушка бабушкой, ародителей ребенку не хватает.

— А Пашка что?

— Знаешь, он даже обрадовался, что япозвонила. Пообещал завтра же приехать. Только он будет не один, а со своимдругом Альбертом. А по мне разницы нет, с кем он будет. Мы с внуком на заднеесиденье сядем. Хочет взять друга — пожалуйста.

— Мама, я тебя умоляю! Позвони Пашке, скажи,что все отменяется, что ты хочешь пожить на даче и пока ему приезжать не стоит.

— Но почему?

— Потому что Пашка постоянно меня пугает тем,что отберет у меня ребенка. А сейчас самый подходящий момент.

— Да куда ж он его заберет?

— К своему хахалю, Альберту. Они создалигей-пару. Пашка вполне счастлив. Ему только ребенка не хватает. Мама, Пашкасвоего не упустит. Он может просто воспользоваться тем моментом, что меня нетрядом. Я тебя очень прошу — закажи такси и доберись в город сама.

— Ксюша, но ведь это очень дорого! Тыпредставляешь, сколько будет стоить такси до Москвы? — тут же возразила мнемать.

— Я тебе деньги отдам. Мама, ну что, мы не всостоянии заплатить за такси?!

— Да какое такси в деревню поедет? Придется вдва конца платить.

— Мама, я же тебе сказала, что я деньги отдам,— занервничала я еще больше. — Ты хоть расслышала то, что я тебе сказала? Пашкапоменял ориентацию. Вернее, он, видимо, всегда был геем, только умело от меняэто скрывал. Зачем Марку видеть, как отец и его любовник обжимаются, глазкидруг другу строят да за задницы друг друга щупают.

— Доченька, что ты такое говоришь?

— А то, что с Пашкой у меня — все. Полныйразрыв! Развод, и никаких компромиссов. Мам, ты можешь понять, что Пашку большеженщины не интересуют?

— А его женщины и не должны интересовать. Егодолжна интересовать только одна женщина — это ты.

— Мама, его не интересую ни я, ни другиеженщины. Его мужики интересуют. Ты что, никогда не слышала про геев?

— Он что, "голубой"??? — наконецдошло до моей матери.

— "Голубой". А приехать он к тебезавтра хочет со своим любовником Альбертом, в котором он теперь души не чает.

— Что-то я за Пашей раньше ничего подобного незамечала.

— Я тоже. Но теперь у него словно башнюсорвало.

— Так что ж, у Марка теперь вообще отца небудет? — испуганно произнесла мать.

— Будет. Никто его отца лишать не собирается,но только если он захочет проведывать своего ребенка, то пусть он это делаетбез своего любовника. Ни к чему малышу знать, что у папы крыша поехала. Мама, ятебя умоляю, вызови такси, — простонала я. — Если Паша меня не добьет, то этобудет не Паша. Он может просто забрать ребенка для того, чтобы сделать мне ещебольнее. Он же сейчас меня так ненавидит.

— Что значит забрать? А кто ему даст?! — немогла не возмутиться мать. — Ты же говорила, что у Паши появилась любовница.

— Вот видишь, как в этой жизни бывает.Оказалось — не любовница, а любовник. Вот и пойди разбери, что лучше, что хуже.

— Срам-то какой, — только и смогла сказатьмать. — Я завтра такси вызову. Не нужен он нам со своим Альбертом.

— Мамочка, ты не представляешь, как я тебеблагодарна.

Сунув трубку в карман, я посмотрела посторонам и остановила свой взгляд на дереве, которое стояло совсем рядом свысоченным забором. Если забраться на дерево, то можно легко дотянуться дозабора, спрыгнуть вниз и покинуть территорию дома. Лерка сказала, что отсюдасбежать невозможно, а это мы сейчас проверим. Было бы желание. Просто раньшемне не хватало решимости.

Перед глазами возник болеющий Марк, сердцезащемило с такой чудовищной силой, что мне было достаточно сложно сдержатьрыдания.

А затем в памяти отчетливо нарисовался тоткошмарный день, когда в квартиру ворвались какие-то отморозки и расстрелялиИрину. Я вдруг подумала о том, что с меня хватит. Мне пора начать жить своейжизнью, той, которой я жила раньше. И пусть в прошлой жизни нас было трое: я,Пашка и наш ребенок. Пашу перечеркиваем красной чертой. Гудбай, Паша! Настеперь будет двое, и мы обязательно справимся.

Мне никогда не понять тот мир, которым такбредит Лерка, которая подкупает меня своей откровенностью и ни перед кем нескрывает свою меркантильную сущность. Она честна со мной, с собой и с этиммиром. Мне никогда не понять вкуса дорогого шампанского, если ты пьешь его повсем правилам светского этикета. Мне проще выйти с этой бутылкой под дождь,пить прямо из горла и скакать через лужи. Я хочу вернуться к себе в ту жизнь, вкоторой пусть и нет таких роскошных особняков, дорогих автомобилей и сумок, скоторыми привыкла выходить в свет сумасбродная Лерка, зато там есть свобода ине все так фальшиво, как здесь.

Господи, как же хорошо, что на мне никто невымещает свой гнев, никто не поднимает на меня руку, что мне не нужно идти кпластическому хирургу и накачивать свою грудь не до совершенства, а до безумия.И пусть у меня нет этих проклятых денег, которые дают нам ощущение уверенностив завтрашнем дне, зато у меня есть свое мнение, свое личное время и своя жизнь.

Конечно, я не буду отрицать, что хотела быжить в огромной квартире где-нибудь на Остоженке, иметь мобильный,инкрустированный бриллиантами, точно такой же, как у Лерки, ездить по самымдорогим курортам и смотреть из окон дорогого авто на московскую слякоть инепогоду. Я бы этого желала, но не такой ценой. Не святая же я, в конце концов,и не сумасшедшая, чтобы говорить, что деньги — это дерьмо.