на кухню, и, пока Афина садится на один из табуретов возле уголка для завтрака, я готовлю кофе.

— Не похоже, что ты хочешь убить Николаса, – замечает она, ее глаза изучают мое лицо. – Смею я надеяться, что вы с ним все обсудили?

Я разражаюсь смехом, ставя перед ней чашку. Прислоняясь спиной к стойке, я отвечаю:

— Мы мало разговаривали.

Она морщит нос.

— Может, ты и моя невестка, и очень мне нравишься, но я не хочу знать о сексуальной жизни моего брата.

Приподняв брови, я качаю головой.

— Не волнуйся. Это единственное, чем я никогда с тобой не поделюсь.

То, что происходит в спальне, остается в спальне.

Надеясь вытянуть из Афины какую-нибудь информацию, я говорю:

— Я все еще узнаю Николаса. Я знаю только то, что его злит. – Я.

Афина ободряюще смотрит на меня.

— Я знаю, что он может быть… требовательным, если не подобрать лучшего слова, но у него добрые намерения, Тесс. На его плечах многое лежит, и он просто хочет обеспечить нам всем безопасность.

— Я понимаю. – Я ставлю свою чашку на стойку. – Он когда-нибудь расслабляется?

На ее лице мелькает беспокойство.

— Не так уж и часто.

Копая глубже, я спрашиваю:

— Был ли он когда-нибудь влюблен?

Она качает головой.

— Насколько я знаю, нет. Он никогда не приводил женщину домой, чтобы мы с ней познакомились.

Мои брови снова приподнимаются.

— Это интересно.

Афина кивает.

— Да, так что можешь представить мое удивление, когда он объявил, что женится на тебе.

— Когда ты узнала?

Она пожимает плечами.

— Буквально сразу, как приехала в церковь. Я была в таком же шоке, как и ты.

Вау, он действительно ждал до последней минуты.

Афина допивает остатки кофе, затем улыбается мне.

— Он бы не женился на тебе, если бы не хотел, Тесс. Я не знаю, любит ли он тебя, но я уверена, что ты ему небезразлична. Я никогда раньше не видела Николаса таким взволнованным.

Я благодарно улыбаюсь ей, потому что ей действительно не нужно было отвечать на мои вопросы.

— Спасибо, Афина.

— Николас может быть требовательным, но он так же щедр. – Поднимаясь на ноги, ее глаза встречаются с моими. – И если мой брат что-то и уважает, так это святость брака. Так что не нарушай свои клятвы. Николас имел в виду именно это, когда сказал пока смерть не разлучит вас.

У меня по спине пробегает холодок, потому что кажется, что эти слова несут в себе двойной смысл. И все же я спрашиваю:

— Означает ли это, что он будет верен?

— Да, и он ожидает того же взамен.

— Поняла.

Облегчение разливается в моей груди, и Афина, должно быть, видит это на моем лице, потому что добавляет:

— Кроме того, он никогда не поднимал руку на женщину. Это не в его стиле.

Благодарная за всю информацию, которую мне действительно нужно было узнать, я подхожу ближе к Афине и обнимаю ее.

— Мне нужно было это услышать.

— Я знаю. – Она отстраняется и тепло улыбается мне. – Пожалуйста… ты попытаешься сделать Николаса счастливым?

Я вижу, как это важно для Афины, и, не желая разочаровывать ее, киваю.

— Я буду стараться изо всех сил.

— Это все, о чем я прошу.

— Однако могут быть некоторые размолвки, – предупреждаю я ее. – Он не самый простой человек.

Но я не буду пытаться убить его во сне.

Это начало, но мне потребуется некоторое время, чтобы справиться со своим гневом. Между мной и Николасом произошло многое, о чем Афина не знает.

 

 

Глава 27

НИКОЛАС

Я захожу в пентхаус на обед, но резко останавливаюсь в вестибюле.

Блять.

Я смотрю на ряды одежды, людей, голоса и мгновенно делаю шаг назад.

— Николас! Ты дома. Хорошо, – кричит Афина, прежде чем я успеваю убежать. – Мы с Тесс не можем решить, поэтому нам нужно твое мнение.

Моя сестра хватает меня за руку, и тащит в гостиную. Мужчина с фиолетовыми волосами проносится мимо меня, кашемировое пальто почти хлещет меня по лицу.

Афина толкает меня на диван, затем кричит:

— Тесс, надень еще раз золотое платье.

— Что? – Тесс кричит в ответ из гостевой уборной.

— Снова надень золотое платье, – кричит Афина во всю мощь своих легких.

К черту мою жизнь.

Я начинаю вставать, но моя сестра толкает меня обратно, а затем предупреждающе смотрит на меня.

— Ты сядешь и выскажешь свое мнение. Тесс приложила немало усилий, примеряя один наряд за другим. Поддержи ее.

Я приподнимаю бровь, глядя на свою храбрую сестру, и как раз собираюсь сказать ей, что у меня есть более важные дела, о которых нужно позаботиться, когда дверь уборной открывается, и выходит Тесс.

Я делаю глубокий вдох, мои глаза упиваются ее видом. Платье чертовски короткое, едва прикрывает ее сексуальную задницу.

— Черт возьми, нет, – рявкаю я и показываю на уборную. – Сними это немедленно.

— Я же говорила тебе, – Тесс хмуро смотрит на Афину, прежде чем исчезнуть в уборной.

Переводя взгляд на свою сестру, я сильно качаю головой.

— Прекрати приносить ей откровенные платья.

— Но у Тесс убийственные ноги и задница, за которые я бы заплатила хорошие деньги.

— Я знаю. – Поднимаясь на ноги, я расстегиваю пиджак и сбрасываю его. – Мне не нужно, чтобы все мужчины Ванкувера пускали слюни по моей жене.

На лице Афины появляется хитрая улыбка.

— Оу ... ты ревнуешь.

— Да, блять, да, – фыркаю я, даже не потрудившись отрицать это, когда сажусь и устраиваюсь поудобнее.

Кто-то должен убедиться, что одежда, которую купит Тесс, приличная.

Дверь уборной снова открывается, и выходит Тесс, одетая в полу-подходящие брюки, все еще слишком узкие, и шелковую блузку. Мои глаза сужаются, когда она вертится, потому что ее задница снова выставлена на всеобщее обозрение.

— Нет ли чего-нибудь более мешковатого? – Спрашиваю я, в моем тоне ясно слышится раздражение.

Плечи Тесс опускаются.

— Ты хочешь, чтобы я вместо этого носила мешки для мусора?

А это идея.

Мой взгляд скользит по моей новой жене. Черт возьми, даже мешок для мусора не скроет ее красоты. По крайней мере, она прикрыта.

— Наряд подойдет, – бормочу я. Прежде чем она успевает метнуться обратно в