Нина вернулась домой почти одновременно с Василием Федоровичем. Она догадалась, что он пришел так рано из-за нее, чтобы не чувствовала одиночества и была защищена на случай вторжения Ярослава.

Потом пришла Лена. Она ничуть не изменилась за это время — все та же тоненькая, стройная блондинка с волосами цвета платины, с большими светлосерыми глазами и очень белой кожей. Если бы Лена не подкрашивала свои светлые от природы брови и ресницы, ее лицо могло бы показаться бесцветным. Но умеренный и умело наложенный макияж маскировал недостаток красок и Лена выглядела не просто симпатичной, а на редкость хорошенькой.

Нина всегда сочувствовала Лене, но не больше, чем себе. И лишь сегодня она впервые подумала о том, что на долю Лены выпало разочарование более тягостное и горькое. Лена, в сущности, не знала взаимной любви, напрасно искала ее в бесплодном сердце Олега Хустовского. И у нее не было, как у Нины, этих десяти феерических дней, исполненных ожидания счастья, которое вот-вот захватит, захлестнет целиком…

И все же Лена молодец: она по-прежнему красива, ухожена, подтянута; глаза ее блестят, голос звучит оживленно, и в ней нет ни капли угрюмости или озлобления.

Василий Федорович всегда симпатизировал Леночке и сегодня встретил очень приветливо. А потом девушки ушли в другую комнату поговорить о своих делах.

Но не успели они начать разговор, как появилась Катя. Она не вошла, а, по своему обыкновению, ворвалась. Нина поняла, что Катя уже побывала в гостях у Ярослава. Бегло поприветствовав Лену и совершенно не стесняясь ее присутствия, Катя чуть ли не с порога набросилась на сестру:

— У тебя, что, совсем крыша поехала? Ты хоть понимаешь, что такими мужьями, как Ярослав, не разбрасываются? Почему от него ушла, скажи на милость? И это перед тем, как я собралась познакомить его с Вадимом!

— А ты почему на меня наступаешь, по какому праву?! — возмутилась Нина. — Это моя жизнь!

— Дурочка! — выкрикнула Катя, которая, как всегда, не считала нужным сдерживаться. — И ты ушла от мужа из-за каких-то своих дурацких фантазий! А он тоже хорош: молчит, как партизан, за всеми объяснениями отсылает к тебе. Как будто такие блаженные дуры, как ты, могут что-то толком объяснить!

Прибежал Василий Федорович и за руку вытащил Катю из комнаты.

— Ты ушла от мужа?.. — Лена растерянно захлопала ресницами. — Потому и едешь отдыхать со мной…

— Да, ушла. Я бы тебе рассказала все по порядку, если бы Катька не ворвалась и не помешала. Еще расскажу… не сегодня… В Крыму у нас будет время обо всем поговорить, ладно?

— Как хочешь, конечно… Я же от тебя откровенности не требую, тем более — сегодня. Я понимаю. Не время и не место.

— Вот именно. Нам есть о чем друг другу рассказать, но не сейчас. А на Катьку не обращай внимания. Она злится, потому что хотела устроить мужа на фирму к Ярославу. А теперь это будет сделать неудобно. Да и я запретила Ярославу иметь какие-то отношения с нашей семьей.

— Ты настолько возненавидела его, что хочешь порвать все-все нити? Что же он такого сделал?

— Поговорим об этом в Крыму.

Те полтора дня, что оставались до отъезда, Нина провела в тревоге и душевных метаниях.

Она загружала себя делами, ходила по магазинам, хотя почти не делала покупок. Почему-то улицы города, которые раньше она старалась не замечать, теперь останавливали ее внимательный и тревожный взгляд. Улицы по-прежнему кишели иномарками и нищими. Впрочем, Нина знала, что не за всяким пышным фасадом довольство и счастье, а истинная бедность бывшего труженика редко выставляется напоказ. Над владельцем шикарной иномарки мог висеть дамоклов меч долгов и неизбежной расправы, а под нищенским тряпьем порой скрывался ловкий потребитель людской жалости. Ничто не было постоянным, проверенным, истинным — ни люди, ни фирмы, ни деньги, ни продукты в красивых упаковках, ни клятвы политиков. Иначе и быть не могло в смутные времена. На то оно и безвременье, чтобы путать все карты…

Уже перед самым отъездом Нина поймала себя на мысли, что ни разу даже на мгновение не мелькнул в толпе знакомый взгляд, встретить который она подсознательно ожидала. Странно, что Ярослав не попытался хотя бы издали ее увидеть. И ни разу не позвонил. Значит, смирился с ее уходом. Что ж, это к лучшему. Преследования с его стороны создали бы для нее проблему, решить которую она пока не могла.

На вокзал девушек пришли проводить Василий Федорович и родители Лены. Прощание было как прощание, но только Нина чувствовала странную тревогу и говорила почти все невпопад. Нина и в прежние времена не любила вокзалы, а уж теперь, когда вокруг было полно «челноков» с гигантскими сумками, бомжей и всяких подозрительных фигур, ей и вовсе становилось не по себе. Хотелось поскорее отгородиться от этой грубой толпы, спрятаться в своем «СВ» и почувствовать, наконец, уютное покачивание поезда, который на время увезет ее от мучительных тревог и сомнений…

Заходя в вагон, Нина оглянулась на провожавших, а потом ее взгляд скользнул поверх их голов, к зданию вокзала. Какой-то инстинкт заставил ее посмотреть туда. И на мгновение в пестрой движущейся толпе мелькнул знакомый облик и даже на большом расстоянии она успела заметить, каким пристальным был его взгляд. Он скрылся, едва лишь Нина встретилась с ним глазами.

Нина невольно вздрогнула и поспешила войти в вагон. Что ж, он все-таки обнаружил себя. Может быть, его незримое присутствие было причиной ее подсознательной тревоги.

Поезд тронулся. Провожая глазами уплывающий перрон, Нина не могла до конца унять внутреннюю дрожь. Значит, Ярослав все-таки проследил за ней. Как он вообще узнал, что она уезжает? Скорей всего позвонил в библиотеку, а там ему и сказали, что Нина взяла отпуск, собирается отдыхать в Крыму. А дальше — дело техники. Вести слежку ему не привыкать…

Ну, да ладно, он «простился» с ней здесь, на вокзале, а теперь она уж точно избавлена от его общества. На целых три недели. Отвлечется, придет в себя, подумает, как жить дальше…

— Нина, что с тобой? Ты сегодня такая рассеянная…

Голос Лены вернул ее к действительности. Нина засуетилась с ненатуральным оживлением. Своим следующим вопросом Лена обнаружила редкую проницательность:

— Это из-за него?

— Да. — Нина не смогла скрыть правду. — Я только что, перед самым отходом поезда, заметила его. Выследил.

— Значит, ты ему небезразлична. Если и он тебе тоже, — не все потеряно. Любые противоречия можно разрешить, если есть любовь.

— Не всякая любовь приносит радость. Бывает любовь такая ненормальная, что лучше бы ее вовсе не было.

— Не знаю, что ты имеешь в виду, а потому ничего не могу советовать.

Вошла проводница и разговор поневоле прервался. А потом Нина приложила все усилия, чтобы прежняя тема не возникала. Она говорила о чем угодно, только не о Ярославе.