– А по-моему, твоя Сара как раз обо всем знала. Просто после того, как убили Принцева, она испугалась и вышла из игры.

– То, что она вышла из игры, это правда, но то, что она знала… Нет, она ничего не знала.

– Ты и сама не веришь в то, что говоришь. Но я постараюсь выполнить твою просьбу. Главное, что мы нашли людей и освободили их, а убийца Лоры, Алефиренко и Шаталова арестована. А с Майей просто произошел несчастный случай.

– Это тебе так удобно считать, а на самом деле ее убили, и ты прекрасно знаешь об этом.

И все-таки у Логинова был вид человека, очень довольного собой. Еще бы: раскрыть сразу столько преступлений! И так быстро!

Наталия вспомнила Стеллу. Да, пожалуй, он прав относительно ее болезни. Как лихо она тогда выстрелила из окна. Запросто, словно целилась не в человека, а в комара. А какая она, должно быть, сильная, раз сумела убить двух мужчин и перерезать горло Лоре Арсиньевич. Только человек с нездоровой психикой способен на такие страшные убийства. И в принципе бессмысленные. Ведь Принцева застрелили в машине. Убийцей мог оказаться кто угодно. Но почему Стелла подумала именно на Ядова? Может, она и сомневалась на этот счет, но после того как узнала о том, что он взял издание журнала в свои руки да еще организовал ферму, на которой заставил работать пятьдесят чиновников, все ее сомнения развеялись? Будь Принцев жив, Ядов был бы у него на побегушках, это как пить дать.

Логинов вскоре уснул. Он спал, как человек, выполнивший свой долг: спокойно и безмятежно. В отличие от Наталии, которая долго не могла уснуть, ворочалась, лежала с открытыми глазами и все думала, вспоминая пережитое за последние несколько дней, и никак не могла взять в толк, почему Логинов, арестовав Стеллу, успокоился? Ведь она ему была не чужая и к тому же, как он говорил, страдала серьезным заболеванием. Так почему же он посчитал, что дело закрыто? Вернее, не так: почему он поверил ей? Неужели сам факт признания снимает подозрения с остальных? Быть может, потому, что он уверен, что Стеллу все равно не посадят, а признают невменяемой и снова отправят в психушку? Но Логинов не похож на бездушного человека. Более того, он словно бравировал перед Наталией своей победой в расследовании, которое в принципе и не проводил. Разве он не мог отпустить Стеллу? Или хотя бы спрятать, чтобы, взяв Ядова, разобраться во всем самому. Так нет же, он официально арестовал ее, надел наручники и посадил в камеру предварительного заключения. Как он мог так поступить с девушкой, которую, быть может, когда-то любил? Неужели для него долг перед законом важнее, чем долг перед человеком? Перед совестью?

Наталия осторожно, чтобы не разбудить Логинова, встала с постели, прошла на кухню и, включив свет, поставила чайник на плиту. Нашла в буфете пачку сигарет и закурила. «Значит, – рассуждала она, – ему ничего не будет стоить когда-нибудь посадить и меня…» Да хотя бы за то, что она натворила за последнее время, ее уже можно осудить. За кражу трехсот тысяч долларов из квартиры Шаталова, а потом из машины Ядова. Хищение в особо крупных размерах. Или взять тот факт, что она довольно часто оказывалась на месте преступления раньше милиции. Разве ее нельзя заподозрить в убийстве того же самого Шаталова или Алефиренко. А ее присутствие на ферме? Мало ли что она сказала, а может, она была заодно с Ядовым?

Все ее рассуждения сводились к необъективности Логинова и его черствости и даже жестокости по отношению к Стелле. С такой легкостью арестовать девушку, с которой когда-то встречался и которую, может, любил? Она понимала, что ее доводы можно оспорить, но даже, учитывая отличие в восприятии мира мужчин и женщин, все равно ей казалось, что Логинов поступил не по-мужски. Если он так обошелся со Стеллой, значит, когда-нибудь он так же поступит и с ней. И когда она пришла к такому выводу, ей невыносима стала сама мысль о том, что Логинов спокойно лежит на ее постели, что он ел пищу, приготовленную ее руками. Она начинала его тихонько ненавидеть. Больше того, ей захотелось куда-нибудь уйти.

Наталия умылась, переоделась, захватила сумку, с которой никогда не расставалась, положив туда предварительно пистолет, деньги и губную помаду, и на цыпочках, неслышно вышла из квартиры.

Она имела самое туманное представление о том, что собирается делать и куда идти. Можно было, конечно, поехать к Саре. Но за один день она так много о ней узнала, что встреча с этой неисправимой авантюристкой могла только испортить и без того скверное настроение. Она отключила сигнализацию в своей машине, мокнущей под тихим дождичком возле дома, села за руль и тронулась с места.

В городе было тихо, безлюдно. Все-таки три часа ночи. Стелла сидит за решеткой, обхватив руками свою безумную голову, а Логинов спит. Счастливый, что поймал преступницу.

Проезжая мимо своей музыкальной школы, Наталия притормозила. В одном из классов, на первом, но высоком этаже горел свет: кто-то забыл выключить. Она вышла из машины и подошла к двери. Заперта. Подняла голову и увидела, что в этом самом классе распахнуто окно. Искушение подняться по дереву и залезть в окно было так велико, что она, позабыв об осторожности, легко запрыгнула на низкую ветку, оттуда на подоконник и уже через пару минут была в классе. Больше всего она боялась застать там кого-нибудь из знакомых. Она знала, что учительница ритмики, к примеру, довольно часто использовала музыкальную школу как место для ее встреч с любовником. Об этом знали только самые близкие ее подруги и относились к этому с пониманием. Но сейчас, в три часа ночи они в конспиративных целях ни за что бы не включили свет. Стало быть, в школе никого. Однако на всякий случай Наталия, конечно, все проверила, обошла классы и наведалась даже в кабинет звукозаписи. Никого. Тогда она зашла в концертный зал, вернее, зальчик, в котором на возвышении стоял небольшой рояль «PETROFF». Не зажигая света, она села на круглый специальный стул, открыла крышку рояля и заиграла первое, что ей взбрело в голову – ми-минорный грибоедовский вальс. Закрыв глаза, она играла до тех пор, пока не почувствовала на своих щеках влагу. Тогда, не отрывая пальцев от клавиш, она открыла глаза и увидела, что сидит за роялем прямо посреди улицы. Идет дождь, машина с горящими фарами летит прямо на рояль – Наталия зажмуривается, и машина пролетает сквозь нее, обдав брызгами… Но они какие-то легкие и даже как будто приятные… И вдруг ей показалось, что она видит девушку. Совершенно голую, идущую ей навстречу. Длинные светлые волосы, голова опущена, руками она закрывает грудь. Тело ее бледное и мокрое от дождя. Она приближается, и Наталия с ужасом узнает в ней Лору Арсиньевич. Она подходит настолько близко, что до Наталии доносится запах, которым пропитана ее кожа, запах приторных духов «Красный Кензо». Понимая, что это всего лишь видения, Наталия изо всех сил сдерживается, чтобы не закричать и не зажмуриться: ей хочется узнать, что будет дальше; но Лора проходит сквозь нее, унося с собой все свои ароматы и свое нежное тело. Казалось, она не чувствует холода и дождя. Куда она идет?

«Куда она шла?»

Наталия, уже сидя в машине, в который раз задавала себе один и тот же вопрос. То, что она увидела Лору не случайно, было понятным. Но Лоры уже не было в живых. Значит, эта картинка из ее прошлого. А кто лучше всего знал Лору? Какая-то Оксана Рыбак?