— Нет, — усмехнулся Анатоль. — На меня.

— Ты допускаешь слишком много ошибок в словах «с удовольствием убила бы», — буркнул я.

— А ты, друг мой, совсем не знаешь женщин, — парировал Анатоль. — От ненависти до любви — как известно, один шаг. Алмазова по тебе с ума сходит — вот и бесится, что не обращаешь на неё внимания.

— Ерунда, — отрезал я. — Бесится она потому, что не может простить мне победу в Игре — во-первых. И мой восьмой магический уровень — во-вторых.

«А ещё эта красотка таскала в кармане передатчик, который взорвался прямо в руках у моего деда. Ну и, вероятно, наш разговор сегодняшней ночью симпатий ко мне не прибавил. Но об этом тебе, друг мой, знать не обязательно».

— Превосходно, госпожа Алмазова, — кивнул между тем Юсупов. — Право, к такому полному, развёрнутому ответу даже добавить нечего. Рекомендую всем брать пример, господа! А сейчас, перед тем, как начитывать вам теоретический материал, я покажу небольшой фокус.

И в руке Юсупова неведомо откуда появился небольшой диск толщиной едва ли сантиметр.

— Это серпантин, господа, — сказал Юсупов. — Обыкновенный бумажный серпантин.

— Серпантин? — вполголоса переспросил у Анатоля я.

В моём мире этим словом называли извилистую горную дорогу. Других определений я не знал.

— Ну да, — удивился Анатоль. — Рулончик бумажной ленты. Эти ленты бывают разных цветов. Их разбрасывают во время балов, маскарадов. Ленты вьются, переплетаются между собой — получается красиво и нарядно. Неужели ты не помнишь?

Помню, конечно. Как не помнить. Тридцать шесть лет только по балам и шастал...

— Теперь вспомнил, — кивнул я. — Спасибо.

Анатоль озадаченно покачал головой.

А узкая лента серпантина, которую Юсупов держал на вытянутой ладони, между тем сама собой начала разматываться. Оказалось, что с одной стороны ленты жёлтая, с другой — розовая. Над ладонью Юсупова поднялась двуцветная бумажная спираль — которая, будто живая, начала выплясывать невиданный танец, сгибаясь и скручиваясь. Несколько таких замысловатых движений — и на стол спрыгнул розово-жёлтый бумажный человечек.

Долгополова вскочила и восторженно зааплодировала. Воскликнула:

— Ах, какая прелесть! Браво, Илларион Георгиевич!

Юсупов в ответ небрежно усмехнулся — дескать, это только начало. Человечек затанцевал по столу. А над ладонью Юсупова вытянулась новая спираль.

Через две минуты человечков было уже пятеро. Они плясали на преподавательском столе, взявшись за руки. А я смотрел на этих крошечных големов и вспоминал других.

Ожившую башню, на моих глазах превратившуюся в каменного монстра. Остервенелые удары по земле огромных кулаков. Каменные ядра, одно за другим летящие мне в голову. Грузовики, несущиеся навстречу нашей машине. Смоляное чучело за рулём. Слепые глаза-пуговицы, с безмозглой яростью таращащиеся на меня. То, как швыряло меня в кабине грузовика, мчащегося навстречу смерти. Свою злость и отчаяние — я намертво приклеен к этой дряни! Я ничего не могу сделать!..

— Что-то не так, господин Барятинский? — любезным тоном осведомился Юсупов. — Вы очень странно смотрите на сотворенную мною безделицу. Никогда прежде не видели големов?

— Доводилось, — процедил я. — Один из них был творением, соответствующим четырнадцатому уровню владения магией.

— Неужели? — вскинул брови Юсупов. — И где же вы наблюдали подобное, позвольте узнать?

— Здесь, неподалеку. Башня-руина — доводилось слышать?

— О, ещё бы, — Юсупов расплылся в сладкой улыбке. — Если не ошибаюсь, это именно та башня, которой по непонятной причине не повезло вызвать вспышку вашего гнева?

— Это та башня, которую на моих глазах превратили в голема, — отрезал я. — Шестиметрового каменного монстра. Чтобы создать такого, требуется уровень владения магии не ниже четырнадцатого. Если не ошибаюсь.

По аудитории прокатился ропот.

Юсупов сделал вид, что удивился.

— В голема?.. Вот как?.. Право, господин Барятинский, я всё понимаю. Всем нам известно, что вы перенесли тяжёлую травму. Но, тем не менее, подобные фантазии...

— То есть, по-вашему, я фантазирую? — оборвал Юсупова я. — Иными словами — лгу?

Жемчужина жгла мне грудь давно. Сейчас я позволил магическим искрам пробежать по моим кулакам. Позволил цепи едва заметным, призрачным контуром — так, чтобы не дай бог не перешагнуть второй бытовой уровень — обвить запястье правой руки. Я выразительно посмотрел на Юсупова. А потом — на люстру.

Юсупов тоже непроизвольно поднял взгляд. И побагровел.

Люстра в этой аудитории была в точности такой, как та, на которой он по моей милости болтался, словно мешок с дерьмом. Повторения пройденного Юсупову, похоже, не хотелось.

— Я ни в коем случае не имел в виду ничего подобного, господин Барятинский, — не выдержав моего взгляда, промямлил он. — Если вы восприняли мои слова таким образом, то приношу свои извинения.

— Приняты, — помолчав, неохотно буркнул я.

С удовольствием снова зашвырнул бы эту тварь под потолок. Но понимал, что в нынешней ситуации, в отличие от той, что была два месяца назад, ректор вряд ли будет на моей стороне. Штрафных баллов мне отсыплют по полной программе — и, что самое противное, формально будут правы.

Юсупов с облегчением выдохнул и вытер пот со лба.

— Я всего лишь хотел сказать, что наблюдать магическое создание, подобное тому, которое вы описываете, здесь, вблизи академии — очень странно, — извиняющимся тоном проговорил он. — Шестиметровый каменный монстр — это не шутки. И я ума не приложу, кто мог сотворить подобное.

Зато я, кажется, начинаю догадываться. Илларион Юсупов только что у меня на глазах показал, что умеет создавать голема. Может ли быть более конкретное указание на виновника? Сукин сын, который ставит мне палки в колёса с самого начала, даже не скрываясь!

— Итак, господа, продолжим урок! — Юсупов повернулся к аудитории. — Как вы только что могли убедиться, при надлежащих навыках в создании големов нет ничего сложного. Прошу вас записать первое правило, кое следует соблюдать, имея намерение создать голема...

* * *

Из аудитории я вышел раздраженным. Хоть победа и осталась за мной, внутри всё так и кипело.

Я не сомневался, что Юсупов попросил Белозерова о подмене на уроке сам — именно для того, чтобы лишний раз продемонстрировать мне свои навыки и полюбоваться моей реакцией. Он ведь, разумеется, знает, что мне пришлось принять предложение Белозерова и согласиться с тем, что никакого голема якобы не было. Достать меня на занятиях по военному делу Юсупову не удается, вот он и