«Разведчиков может быть больше, чем двое, — размышляла вампиресса. — Хастин почувствовал одного, Кальдеран утверждает, что по-настоящему Карлон доверяет немногим и старается от себя „паству“ не отпускать. И все-таки я бы послала вперед отряд покрупнее, минимум троих старших, с поддержкой смертных. Хотя вряд ли этот псих использует людей — разве что в разовых акциях».

В целом поиски ее не волновали и служили способом отвлечься. Требовалось принять решение, причем решение сложное, возможно ставящее под угрозу все, чего она добилась за прошедшие столетия. Появление Карлона вынуждало ее сделать шаг более опасный, чем попытка скинуть поднадоевшее ярмо спецслужб. Сила, к которой она собиралась обратиться за помощью, была куда более непредсказуема и стара.

Вампиресса откинулась в кресле, из-под полуприкрытых век наблюдая за стоящим перед ней человеком. Как ни отрицай, бытие действительно определяет сознание. Занятия, требующие скрупулезности и точности, неизбежно накладывают отпечаток на исполнителей — точно так же, как артисты нуждаются в постоянных эмоциональных встрясках. Долгое пребывание в обстановке всеобщей враждебности и всегдашняя готовность к удару в спину тоже дают себя знать. В после-жизни любого восставшего достаточно сложностей, чтобы привычка не доверять никому стала второй натурой, и Селеста не была исключением.

Круг лиц, которым она действительно верила, широтой не отличался и, как ни странно, более чем наполовину состоял из людей. Особое место в нем занимал Шоргот, сейчас переминавшийся перед Ночной Хозяйкой города в ожидании приказов. Мужчина не привык к срочным вызовам и теперь гадал, чего от него потребует могущественная покровительница.

В сознании подавляющего большинства людей слово «маг» прочно ассоциировалось с благородным происхождением. Среди простолюдинов носители дара встречались крайне редко. Несмотря на обильное кровопускание, полученное знатными родами во время и сразу после Чумы, аристократки по-прежнему рожали детей, способных творить чудеса для собственных нужд. Не так часто, как прежде, да и возможности магов теперь сильно ограничивались собственным резервом, но чародеи продолжали играть весомую роль в жизни Талеи. Однако жизнь не желает подчиняться установленным обществом рамкам, отчего случаются казусы. Например, позабавится какой-нибудь барон со смазливой служанкой, и родится у нее ребенок, с младенческой колыбели читающий ауру матери. Или, скажем, затеет знатная госпожа интрижку с блестящим гвардейским офицером, а нежелательный плод отдаст на воспитание верной кормилице. Так и вырастет ребенок, не зная о собственном происхождении и искренне считая мачеху мамой.

Кровь давала о себе знать, маги все-таки появлялись и среди низших сословий. Судьба их, как правило, складывалась не самым завидным образом. Простолюдины обладателей дара травили, учиться им было не у кого и негде, но самое главное — аристократы боялись потерять монополию на сакральное знание. Поэтому найденных ворожеев либо убивали на месте, либо передавали в Академию, где благородные маги давно лелеяли мысль разработать ритуал отнятия чужой силы. До сей поры после экспериментов не выживал никто.

Шорготу повезло дважды. Его дар проявился в достаточно зрелом возрасте, и у мальца хватило ума никому не рассказывать о замеченной особенности. Второй раз удача улыбнулась ему, когда отбивавшийся от бандитов мелкий торговец попался на глаза Латаму. Немертвый воин быстро изрубил всех свидетелей происшествия, а самого парня, пытавшегося напугать нападавших простейшими трюками, доставил пред темные очи госпожи. Селеста, естественно, заинтересовалась редким смертным — ей давно хотелось завести нечто вроде карманной секты магов, только возможности не появлялось. Она предложила Шорготу обучение и начальный капитал для раскрутки дела в обмен на верное служение и полное сохранение тайны. Человек, после коротких раздумий, согласился — и со временем стал одним из доверенных лиц хозяйки Талеи. Особо умелым магом он, несмотря на усилия Хастина, так и не стал, но малые свои возможности всегда использовал эффективно и к месту.

— Для тебя есть задание. — Селеста в последний раз обдумала, правильно ли поступает, и отбросила сомнения. Тяжелые времена требуют тяжелых решений. — Отправишься на улицу Кожевников, найдешь там мастера Гарреша. Особо не скрывайся, но и лишнего внимания старайся не привлекать. Передашь Гаррешу… Скажешь, что восставшая Селеста просит совета и готова прийти за ним в любое удобное для мастера время. Именно так, слово в слово.

Помимо прочих достоинств, Шоргота Селеста ценила за умение не задавать лишних вопросов. Несмотря на сильное изумление, застывшее в глазах — еще бы, чтобы сама Темная Госпожа так унижалась перед каким-то простолюдином! — он ограничился тем, что спросил:

— Он не позовет стражу, госпожа?

— Не знаю, — призналась Селеста. — Поэтому будь осторожен. Я совершенно не представляю, чего от него ждать. Ступай.

Человек поклонился и вышел, оставив хозяйку в одиночестве раздумывать, не совершила ли она только что серьезной ошибки.

Дверь открылась, в проеме возникла затянутая в легкий доспех фигура.

— Новое сообщение, мессен. Кажется, на этот раз не пустышка.

Латам скривил губы в сухой усмешке.

— Сколько таких «непустышек» мы проверили за последние сутки? Шесть? Или семь? Да, семь, если считать тот визит в городскую тюрьму.

— Я слышал, наша популярность в городе здорово повысилась после того случая, — без тени раскаяния пожал плечами помощник. — Тюремщиков никто не любит. Но сейчас все похоже на правду — в том районе нашли обескровленное тело с разодранной глоткой, и не думаю, что это работа кого-то из наших.

Рыцарь на мгновение замер, словно змея перед броском, затем плавно поднялся на ноги:

— Отряд готов?

— Конечно, мессен.

Поиски пришельцев почти целиком легли на его плечи, и Латам прекрасно понимал почему. Госпожа занималась общим руководством и не имела времени решать частные вопросы, Медея, Гардоман и Хастин сильны в своих направлениях и слабо разбираются в остальных, Зерван… При мысли о бандите рыцарь испытал полузабытое желание сплюнуть. Грязное ничтожество тоже искало чужаков с помощью своих «подчиненных» из числа обитателей городского дна, но возможностей у него меньше. В любом случае мессена запретила Зервану пытаться взять врагов самостоятельно. Сам старейшина, приходится признать, боец неплохой — опыт и сила заменяют ему отсутствие мозгов, — зато ведомое им отребье иначе как смазкой для клинков назвать сложно.

Отряд Латама состоит из немертвых совсем другой категории. Из тех, кто еще при жизни принадлежал к воинскому сословию и принял смерть в бою, то есть с особым складом характера, подготовкой и мировоззрением. Собирать их пришлось буквально по одному. Инициатива создания некоего аналога гвардии принадлежала повелительнице, пожелавшей иметь в своем подчинении команду всесторонне подготовленных бойцов, умеющих и любого демона завалить, и внезапный бунт подавить, быстро разобраться с мешающим магом, а если потребуется, то и монастырь вырезать. Не испытывая ненужных эмоций, не трактуя вольно приказа, но и не сомневаясь в его необходимости. Сейчас таких набралось четверо; он, командир, единственный сохранивший родовую магию, — пятый. Остальным приходилось полагаться на мастерство владения оружием и немногие способности, развитые под руководством мэтра Хастина.