Очень редко, а может быть и вообще никогда, нам предлагается сравнить их решения с соответствующим стратегическим намерением, с риском, который оправдывает условия, или с расходом энергии, которого может законно потребовать желаемый результат. Но все эти соображения могут влиять на выбор, и при ближайшем рассмотрении характерных примеров можно обнаружить, что они имеют поразительную и практически постоянную связь с характером применяемой блокады.

При рассмотрении открытой блокады следует помнить о трех постулатах. Во-первых, поскольку наша цель – выманить противника в море, наша позиция должна быть такова, чтобы дать возможность это сделать. Во-вторых, если мы хотим установить контакт для решающего сражения, эта позиция должна быть не слишком далеко от порта противника, чтобы успеть навязать ему бой раньше, чем он успеет выполнить свою задачу. В-третьих, нельзя забывать об экономике, иначе говоря, идея заключается в том, чтобы применить метод, наименее затратный для нашего флота, который лучше всего сохранит его готовность к сражению. По последнему пункту мнения расходятся. Закрытая блокада всегда изматывала флот, и так, собственно, и должно быть. Но с другой стороны, бытовало мнение, что это истощение компенсируется высоким настроем и моральным превосходством, которое поддержание закрытой блокады создает во флоте. Вместе с тем относительная свобода и спокойные вахты ведут к ухудшению морального состояния людей. Прежде чем рассматривать противоположные взгляды, необходимо принять во внимание один факт. Обычно считается, что альтернативой закрытой блокады является наблюдение за противником из одного из наших портов, но это не представляется важным. Что действительно требуется, так это внутренняя и, по возможности, секретная позиция, которая сделает контакт надежным. При современном развитии средств дальней связи такую позицию обычно лучше оборудовать в море, чем в порту. Наблюдательная позиция может быть занята без напряжения, связанного с навигационными опасностями и постоянными атаками, не жертвуя морской выучкой. Имея в виду этот очень практический момент, мы можем перейти к тестированию достоинств двух форм блокады абстрактными принципами.

Всегда считалось, что закрытая военно-морская блокада была самой слабой и наименее желательной формой военных действий. И здесь снова когда мы говорим «самой слабой», то не имеем в виду «наименее эффективной». Просто она сильно изматывает и требует больше сил, чем те, против которых мы действуем. Причем не потому, что блокирующий флот, имеющий выгодную тактическую позицию, по каким-то причинам не сможет вступить в бой и победить вышедший из порта флот противника такой же численности. Дело в том, что для поддержания его эффективности необходимы большие резервы для подкрепления. Утомление людей и кораблей оказывалось столь велико, что даже самые активные сторонники системы соглашались, что по крайней мере пятая часть кораблей должна постоянно находиться на профилактике и ремонте. В каждом случае командование осуществляли два адмирала, сменявшие друг друга. В 1794 году один из крупнейших авторитетов посчитал, что для поддержания эффективной закрытой блокады Бреста было необходимо две смены высших офицеров и не менее четверти эскадры всегда должно находиться в порту[28].

Эти слабые места, присущие закрытой блокаде, естественно, оказали влияние на оценку ее значения. Конечно, весомость возражений имела тенденцию к уменьшению по мере совершенствования искусства мореплавания, материальной базы и организации, но они всегда оставались существенным фактором. Понятно, что они оказывали на одних людей больше влияния, чем на других, но верно и то, что, если мы проследим изменение мнения о проблеме, окажется, что это далеко не единственный определяющий фактор.

Впервые продолжительные закрытые блокады систематически использовались во время Семилетней войны при Энсоне, но начало им положил Хок. В первых трех кампаниях старая система наблюдения за Брестом из западного британского порта еще оставалась в моде, но она дважды оказалась неспособной предотвратить концентрацию французов на жизненно важном канадском театре. Весной 1759 года Хок командовал флотом на Канале, имея обычные инструкции вести наблюдение. Получив приказ выяснить ситуацию в Бресте, Хок настоял на том, чтобы остаться в районе порта, а не возвращаться в Торбей. Он объяснил это тем, что обнаружил в Бресте эскадру, которая, по его мнению, была готова отправиться в Вест-Индию, и считал более предпочтительным не дать ей выйти в море, чем позволить ей это, а потом устремляться в погоню. Иными словами, он утверждал, что ни один из используемых для наблюдения западных британских портов не обеспечивает позицию, достаточно близкую к традиционному морскому пути из Бреста в Вест-Индию.

Поскольку слухи о вторжении витали в воздухе, конечно, было предпочтительнее иметь дело с вражескими эскадрами в их водах и избежать рассеяния флота для их поисков. Поэтому, несмотря на необычайно плохую погоду, Хоку было разрешено действовать по своему усмотрению. С тех пор начала применяться новая форма блокады, причем с большим успехом. Но следует помнить, что этот успех был достигнут скорее благодаря тому, что французы больше не делали попыток пересечь Атлантику, нежели связан со строгой блокадой, которая не позволяла им этого. При некоторых погодных условиях британский флот был вынужден снимать блокаду и уходить в Торбей или Плимут. Подобные временные переходы на открытую форму почти всегда предоставляли французам возможность уйти на юг, причем с двух-трехдневной форой. Однако против любых попыток уйти в восточном или северном направлении, чтобы оспорить господство на Канале, система была достаточно эффективной, и промежутки открытой блокады на нее не влияли.

Возможно, именно эти соображения во время американской Войны за независимость побудили такого превосходного офицера, как Хау, стать на сторону возврата к старой системе. Самый важный театр снова располагался по ту сторону Атлантики, и серьезной подготовки к вторжению не было. Также следует помнить, оценивая Хау и Хока, что в Семилетней войне Британия имела превосходство на море, позволявшее ей иметь достаточные резервы для поддержания закрытой блокады, а в Войне за независимость британцы были в меньшинстве перед лицом враждебной коалиции. Поскольку было невозможно помешать французам добраться до Вест-Индии и Северной Америки, если они вознамерились это сделать, британцы решили следовать за ними флотом такой же численности, снизив до минимума количество кораблей, оставшихся дома. Оставшийся флот мог быть в меньшинстве в сравнении с флотом противника, поскольку не приходилось сомневаться, что все попытки действий на Канале будут производиться громоздкими и не имевшими опыта совместных операций объединенными франко-испанскими силами.

По мнению Хау, ситуация не могла разрешиться попыткой приблизиться к Бресту, но было бы большим заблуждением считать это мнение универсальным, выходящим за пределы конкретных обстоятельств. Он был уверен, что не должен приближаться к Бресту. Противник, считал он, всегда сможет уйти, как только ветер заставить блокирующую эскадру отойти или рассеяться. При этом корабли получат повреждения, а противник – моральное преимущество. «Враг, – говорил он, – не должен удерживаться от выхода в море блокированием порта эскадрой, едва ли превосходящей противника по численности». Опыт 1805 года, на первый взгляд, противоречит этому утверждению. Тогда не превосходящая по численности противника эскадра помешала выходу в море Гантома, но, хотя эскадра действительно вряд ли была более многочисленной, чем флот противника, она имела резервы, вполне достаточные, чтобы поддерживать ее эффективность. Тем более, ей лишь очень короткое время пришлось иметь дело с реальной попыткой выхода в море. После 20 мая Гантому было запрещено выходить в море. Хотя во время той знаменитой блокады у него было несколько возможностей уйти на юг, если бы Наполеон пожелал.