– Великолепно! Жаль, что нам нельзя воспользоваться эгидой ОМР, – вздохнул Андрей. – Тогда можно было бы проверить Аникеева на содержание в его крови пропоксифена!

– И еще один интересный факт: американское Управление по продуктам и лекарственным препаратам, FDA, намерено в ближайшее время запретить применение этого анальгетика. Думаю, в этом и кроется причина того, что весь пропоксифен сейчас прямо-таки хлынул на российский рынок, ведь мы, как водится, позади планеты всей в том, что касается здоровья населения!

Андрей заметно насторожился.

– При своей низкой эффективности, – продолжал Павел, – это лекарство имеет достаточно высокий потенциал осложнений. В FDA поступило около трех тысяч сообщений о серьезных случаях, связанных с приемом пропоксифена, включая суицид, зависимость и передозировку. В инструкциях по медицинскому применению дарвона и дарвоцета противопоказаниями для их назначения указаны депрессия, повышенная агрессивность и суицидальные попытки.

– Как раз то, что мы и имеем! Но ведь это пишется в аннотациях на все психотропные препараты, разве не так?

– Так, но процент может быть разным, и его никто никогда честно не укажет. Представляешь, что это означает в наших, российских, условиях?

– То, что у нас пропоксифен и его производные будут применяться еще лет десять.

– Да! По нашим правилам, информировать власти о побочных эффектах лекарств, уже выпущенных на рынок, должны медики, пациенты не имеют на это права. Как ты понимаешь, врачи делают это неохотно. Денег за это не платят, а в России наших дней, как ни печально, сдвинуть что-то с мертвой точки можно только за бабки!

– Ты хочешь сказать, что российский рынок, как до этого рынки европейских стран, постепенно захватывает ГЛОБОФАРМА?

– Ну, мы все сетовали, что она к нам не идет и не идет, а теперь вот – нате, кушайте на здоровье! Только, боюсь, «кушать» мы станем то, от чего уже давно несварение желудка у всех остальных.

– А что насчет этого… саланта, ты сказал?

– Как минимум двое из списка испытывали проблемы с весом – Алла Данько и Евгений Смолкин, так?

– Но они ничего не говорили о саланте.

– Зато о нем говорила Руцкая. Смотри, что получается. Я отдал салант Леониду, и он прогнал его через свою лабораторию. Главным действующим веществом в препарате является флуоксетин.

– Постой-постой, а не его ли, случайно, используют при лечении анорексии?

– И булимии – тоже. Алла, судя по информации Агнии, страдала именно этим заболеванием.

– А при чем тут Руцкая? У нее вроде об этом вопрос не стоял?

– Видишь ли, люди, страдающие от подобного состояния, ведут борьбу сначала с результатами обжорства, а потом – с хронической формой депрессии. На самом деле последствия булимии катастрофичны, так как под ней прячется иное психическое расстройство, именуемое дистимией, или депрессией психического характера.

Больные постоянно испытывают тревогу, не могут избавиться от напряженности во всем теле, настроение у них снижено. Если сама по себе депрессия носит нерегулярный характер, то дистимия не слабеет и может продолжаться годами. Именно из-за ее затяжного характера человек приходит к обжорству, и получается замкнутый круг. Пациенту не нравится его внешний вид, но он продолжает есть в больших количествах, не имея возможности остановиться. Кстати, булимики обычно имеют пониженную самооценку.

– Как Алла Данько, – пробормотал Андрей.

– Если такое состояние запустить и не лечить, то в дальнейшем человек не сможет выбраться из депрессии, и последствия булимии могут быть весьма тяжелыми. Вот именно для лечения этого вида депрессии в качестве антидепрессанта частенько применяется флуоксетин – он же прозак, сарафем, саолакс и так далее. И заметь, хотя в последнее время на фармакологическом рынке появилось много новых антидепрессантов, флуоксетин занимает лидирующие позиции, несмотря на наличие у него серьезных побочных эффектов. В описаниях препаратов, разумеется, основной упор делается не на усиление депрессии, галлюцинации и суицидальные побуждения, а лишь на головную боль, тошноту и потерю аппетита. И еще одно: как и при приеме большинства антидепрессантов, не допускается их смешение с алкоголем.

– А Руцкая, по твоим словам, «уговорила» два бокала вина, прежде чем влезла на подоконник? И, видимо, она не впервые принимала пилюли и потом выпивала?

Павел кивнул.

– Если подумать, – проговорил Андрей после довольно-таки продолжительной паузы, во время которой он зажег еще одну сигарету, – то все сходится. Смотри: Леонид говорил, что заведующая «Сосновым раем» предложила ему, а вернее, самым настоящим образом навязала, распространение некой пищевой добавки и среди «гостей» клиники.

– Совершенно верно – флавоксипам, если не ошибаюсь. Но он вполне безобиден, судя по проведенному биохимическому анализу.

– Да, но флавоксипам – это только начало. Что, если врачи клиники, пользуясь тем, что их клиентура – люди богатые и склонные к заниженной самооценке, как все творческие личности, к частым депрессиям, вынужденные постоянно поддерживать хорошую физическую форму, так как от этого зависит их карьера, не постоят за ценой и с удовольствием станут принимать препараты, которые, как они полагают, могут им помочь с их проблемами? Кому больной доверяет больше, чем врачу?

– Значит, это может быть один из психоаналитиков, работающих в «Сосновом раю»?

– Не факт. Фармацевтическим компаниям мало одних только психиатров, они дают антидепрессанты на реализацию и терапевтам, и хирургам, и гинекологам, и так далее, чтобы расширить круг потребителей. Конечно же, это противозаконно, но труднодоказуемо, к сожалению. На самом деле, навязывание пациентам любого лекарства, если ты получаешь за это «откаты» от фармакомпаний или непосредственно от аптек, является преступлением, но спроси себя, слышал ли ты хоть об одном деле подобного толка, доведенном до суда?

Павел покачал головой:

– Возможно, ты прав – Руцкой салант прописал гинеколог, представляешь?! А недавно я узнал, что, оказывается, существуют антидепрессанты для собак…

– Серьезно? А что, по виду собаки реально понять, что она впала в депрессию?

– Видимо, у тех, кто торгует этими препаратами, наметанный глаз, или, может, они знают собачий язык? В нашей практике бывали случаи, когда спортивные врачи вместо обезболивающих прописывали спортсменам антидепрессанты, припоминаешь?

– Да, механизм известен: врачу предлагают «грант» на так называемые клинические исследования. Фарминдустрия платит больше, чем больницы, основное условие – прописывать лекарства бо́льшему количеству пациентов…

– Да, а еще, к примеру, лицензия получается на лечение этим лекарством одних болезней, а лечат ими от других – вот тебе и еще один источник дохода. Проще зарегистрировать препарат как, скажем, лекарство от булимии или анорексии, чем как антидепрессант, или как таблетки от гриппа, нежели как гормональное средство… Все люди из списка Леонида страдали либо синдромом повышенной агрессии, либо вплотную приблизились к совершению суицида.