Мыша сразу заскучала.

– Как скажешь, папа, – кротко ответила она.

Гризли, присев, наблюдал сквозь ткань занавески, как девочка идет по бетонной дорожке к воротам, за которыми перемигивалась проблесковыми огнями боевая машина. Злой навис над Гризли, он уже сжимал в руках «М-16».

Из-за борта «галоши» показался полицейский, руку он держал на расстегнутой кобуре. Злой сипло дышал и потел, как лошадь. Мыша и патрульный обменялись парой слов, затем полицейский снова скрылся за машиной. А еще через несколько секунд «галоша» поднялась над дорогой и заскользила вдоль улицы дальше.

– Видал? – бросил Злой, отставляя винтовку. – Боятся нас, гниды. Одной Мыши хватает, чтобы от нас бежали, поджав хвост. А вы говорите, мол, это мы должны уходить…

Возвращались в Хармонт разными путями. По грязным дорогам покинутого пригорода, мимо заброшенных домов с просевшими крышами, что слепо пялились на улицу разбитыми окнами. Мимо груд застарелого мусора, куч заскорузлой листвы, покосившихся столбов и брошенного ржавья. Это была почти что Зона, только без аномалий и артефактов. И передвигаться здесь приходилось почти так же, как в Зоне – крадучись. Разве что гайки не нужно было кидать.

Папаша Линкольн оружие не любил. Он был сталкером старой закалки и считал, что в Зоне стволы бесполезны, а для уличных разборок хватит ножа с ухватистой рукояткой и зазубренным лезвием. Видимо, не приходилось ему этой ночью мять бока счастливчикам, отсиделся где-то Папаша, иначе бы обзавелся чем-то посолиднее тесака. Гризли же ощущал, как револьвер за поясом трет ему пузо. Карманы оттягивал запас патронов. С шестью патронами в барабане не очень-то повоюешь. Хорошо бы раздобыть полицейскую беретту – пусть калибр меньше, зато отдача не такая сильная, и обойма на пятнадцать патронов.

– Слушай, Папаша, – обратился Гризли к своему спутнику. – Дело есть. Почти интимного характера.

Темнокожий сталкер хмыкнул.

– Говори, раз есть. Я-то думал, мы обо всем договорились.

– Когда думаешь идти на Дика?

– Тебе-то что? – Папаша Линкольн искоса поглядел на Гризли. – Ты же эвакуируешься вместе с институтскими.

– И все-таки, Папаша.

Старый сталкер потеребил увечное ухо.

– Сам понимаешь, когда соберу людей. Идти предстоит в горы, а оттуда никто живым не возвращался. Из наших кто разбежался, кто погиб, а кто не желает рисковать даже за такие деньги…

– Да, в горы обычной тройкой стремно идти, – поддержал Гризли. – Для этого похода экспедиция нужна. Если повезет, хотя бы половину выпустит Зона.

– Где же я людей на экспедицию наберу? – Папаша Линкольн сплюнул. – Похоже, выбор у меня небольшой – только бомжи и пьянчужки.

– Я пойду с тобой на Дика, – сказал Гризли и невольно залюбовался, как Папаша Линкольн пучит глаза. – Правда, есть одно условие.

– Ну конечно, – старый сталкер снова смачно харкнул. – Всегда есть какие-то условия.

– Мы возьмем с собой журналистку, ты видел ее вчера со мной в «Боржче».

Папаша Линкольн еще сильнее округлил глаза.

– Ты спятил, Гризли.

Гризли ничего не ответил. Тогда Папаша Линкольн заговорил снова:

– Я все понимаю, дело молодое. Но в Зоне бабе не место, никогда еще мадамы туда нос не совали, неправильно это, нельзя так делать.

– Не совали?! – переспросил Гризли. – А Истеричка Сара?

– Сравнил, – буркнул Папаша Линкольн. – Это не мадама была, а конь с яйцами…

– Угу…

– Подумай сам, – продолжал корноухий сталкер. – Даже если она выживет… сколько ей лет-то? Девятнадцать? Двадцать? Ей ведь еще детей рожать, ну, пожалей ее, Гризли. Она ведь сама, дура, не понимает, куда лезет.

– Я назвал свое условие, Папаша, – со вздохом проговорил Гризли.

– С бабой – в Зону? Чтоб мне сдохнуть… – Папаша Линкольн задумался, потер лицо шершавой ладонью. – Слушай, чего-то мне не по себе. Я вижу пятна, они плывут над дорогой… черно-красные, ну, ты в курсе. Меня в Зоне так частенько накрывает. И громыхает все вокруг, как будто кто-то громкость добавил.

Гризли ухмыльнулся.

– Мне тебя обнять, чтоб ты успокоился?

– Молокосос! – огрызнулся Папаша Линкольн. – Сопляк! Откуда тебе знать, молодому и приезжему! Нет у тебя правильной чуйки. Как вы, зеленые, только в Зону ходите…

Гризли насторожился.

Солнце клонилось к вечеру. Силуэты хармонтских строений едва просматривались сквозь сиреневую дымную мглу. Вблизи же видимость была отличной – легко можно было рассмотреть каждый камешек на дороге, каждый потек ржавчины на железных воротах, что попадались по обе стороны, каждый лист, каждую былинку. В знойном штилевом воздухе пахло липовым цветом и гнилью. А еще – собачьей шерстью.

Гризли и Папаша Линкольн остановились одновременно. Сквозь прореху в зарослях сирени на дорогу выбралось существо, которое с большой натяжкой можно было назвать собакой. Большая голова с ассиметричной клыкастой мордой, короткая шерсть, сквозь которую алеют пятна кожных болячек, на спине – моток недоразвитых, безвольных лап с закрученными спиралью когтями. Когда собака шла, все это хозяйство на ее спине тошнотворно колыхалось.

– Мутант, что ли? – процедил Папаша Линкольн.

– Ага, – Гризли, стараясь обойтись без резких движений, потянул за рукоять револьвера. – Я встречал таких в Зоне.

– Выбралась из Зоны?

– Выбралась, сам видишь.

Собака-мутант, шумно принюхиваясь, обошла сталкеров по кругу. Мощные лапы отставляли на намытом дождями песке похожие на звезды следы.

– Мне что, косточку ему дать? – буркнул Папаша Линкольн.

– Ага, – Гризли прищурился, целясь. – Свою берцовую. Большую или малую.

– Не стреляй, – попросил старый сталкер. – Может, покрутится, поймет, что жратвы нет, и уйдет обратно.

– В Зону?

– Хоть и в Зону, – Папаша Линкольн не сводил с псины глаз. – Там, скорее всего, жратву найти трудно. Вот и выбралась за Периметр…

– Там вообще жратвы быть не должно, – парировал Гризли. – Кроме сталкеров – ничего съедобного.

И собака в свою очередь угрюмо разглядывала людей. У нее были мутные глаза цвета застоявшегося гноя. С нижней челюсти свисали стеклянистые тяжи слюны. Бока ходили ходуном, легкие раздувались, как кузнечные мехи.

Мутант опустил голову к земле. Черная верхняя губа поползла вверх, приоткрывая растущие в несколько рядов коричневые зубы. Послышалось грозное резонирующее ворчание. Взгляд глаз с похожими на кляксы зрачками остановился на кадыкастом горле Папаши Линкольна.

Гризли держал пса на мушке. Но не стрелял, что-то не позволяло ему спустить курок. Какая-то деталь, нечто неправильное. Гризли внезапно почувствовал себя так, словно его окатили ледяной водой.