не успею. Все-таки настоящие грабители — это не преступные гильдии, а имперские чиновники и врачи!

Главная проблема в том, что последних так просто убивать нельзя. Так что приходится раскошелиться.

На самом деле, могло бы выйти еще больше. Но я прошу заведующего не оформлять мою плату официально, чтобы не светить крупными суммами сразу после убийства Скрипача.

Естественно, в таком случае деньги без всяких налоговых наценок улетают прямо в карман заведующему отделения, который только и рад такому выгодному сотрудничеству.

Он даже порывается сам отвести меня к нужной палате, но я вежливо отказываюсь. По пути врач наверняка начнет заваливать светскими вопросами и прощупывать почву на предмет полезного знакомства с богатым и перспективным молодым человеком.

Мне такое внимание пока ни к чему.

— Константин! — раздается радостный голос, когда я вхожу в палату.

Откладывая какой-то недетский талмуд, радостная Алиса спрыгивает с дивана и кланяется мне в пояс. Признаться, не ожидал такого приветствия. С другой стороны, как еще последователи культа должны встречать своего лидера?

Присаживаюсь на кожаный диван. Книгой, которую читала девочка, оказывается медицинская энциклопедия. Хотя если бы попросила, наверняка могла получить что-нибудь из педиатрического отделения.

Несмотря на возраст, моя верующая время даром не теряет. Похвально.

Палата приватная, с обеденным столоком, небольшим диванчиком для посетителей, внушительной тумбой и телевизором. Запах антисептиков перебивает ароматизатор из автоматического освежителя воздуха. Кажется, заведующий упоминал еще и вай-фай.

Так уж и быть, за такое не жалко и пару тысяч отдать.

Мать Алисы следует примеру дочери и, сидя на кровати, неумело кланяется. Шлюха, не умеющая гнуть спину? Парадокс, однако. Или современная норма общества?

Я игнорирую женщину и бросаю изучающий взгляд на свою верующую. Робко стоит в стороне, не решаясь вернуться на диван, но и не желая отходить от меня. Если бы я не беспокоился о том, что ее мамаша может работать врачам, и не кое-какие новости, связанные с самой Алисой, я бы обошелся и без визита.

Простыми манипуляциями взглядом, которыми Система периодически обучает меня вместо голосовому контролю, открываю интерфейс и захожу в логи.

Алиса Бессонова достигла 4 уровня веры!

Алиса Бессонова показала Лидеру Культа высшую благодетель: непоколебимая вера

В награду Алиса Бессонова удостаивается специальной позиции "Апостол"!

Специальная позиция — это высший ранг, которого может достичь последователь культа. Не зависит от уровня веры; выдается только за проявление одной из высших благодетелей в отношении Лидера Культа

Список высших благодетелей…

Свойства всех спецпозиций:

преданность (шанс предательства сведен к нулю)

саморазвитие (самостоятельное повышение уровня веры)

**властность (управление верующими более низкого ранга)

Хорошие и в то же время тревожные новости.

Тревожные потому, что помимо возможности отмены моих Приказов всплывает еще один подводный камень: предательство.

Если верующий усомнится во мне, например, условый жрец какого-нибудь божественного культа нагадит ему в голову, то получается, что мой верующий может предать меня? Перестать подчиняться или даже устроить диверсию?

Выходит, что мне необходимо периодически устраивать, как у приматов, демонстрации силы и вправлять своим последователям мозги. Никакой халявы и расколбаса. Впрочем, как обычно.

Хорошие же новости в том, что вероятность предательства можно исключить. Не говоря уже об автонаборе опыта верующего. Теперь хотя бы понятно, что уровень верующего нужен для повышения его ранга и, соответственно, возможностей.

Вон, последователи на спецпозиции могут даже управлять низшими верующими. Пока не очень понятен принцип управления, но сам факт распределения ролей и делегирования полномочий обещает сильно облегчить мне жизнь.

Однако мой первый Апостол, который должен бы перенять часть моих обязанностей и поручений — это одиннадцатилетняя девочка.

Блеск, что тут скажешь…

— Константин…

— Для тебя господин Домин, — холодно обрываю я.

Блондинка вздрагивает и хмурится. Я прямо вижу, как в ней зреет претензия, но женщина вовремя усмиряет свою гордость.

Стоп, гордость у шлюхи? Очередной парадокс…

— Я хотела сказать, — говорит женщина, — что врачи спрашивали меня о том, что со мной случилось…

Ожоги на забинтованной руке, синяк под глазом, осунувшееся лицо с разбитыми губами, черт знает что с остальным телом, которое скрывает просторный халат, а довершает впечатление капельница с лекарствами. Вид для ее профессии, конечно, не рабочий. Но значительно лучше, чем был еще вчера.

Все-таки заведующий содрал с меня три шкуры не за зеленку с йодом.

— Я сказала, что ничего не помню, — продолжает мать Алисы. — Вряд ли они поверили, но больше с вопросами не приставали.

Я довольно киваю. Все, что хотел, я выяснил. Можно и прощаться.

— Постойте! Я хотела поблагодарить вас! — восклицает женщина, стоит мне шагнуть к выходу. — Алиса, выйди, пожалуйста…

Моя верующая поворачивается ко мне. В ее картине мира последнее слово теперь за мной.

Я качаю головой. Девочка заметно расслабляется.

— Говори, что хотела, — обращаюсь к ее матери.

Женщина напрягается, бросает на дочь негодующий взгляд. Выдохнув, она наконец-то подает слабый голос:

— Я сейчас не в лучшей форме, как можете заметить. Но как только я поправлюсь, в благодарность за наше спасение и лечение, можете, гм, приходить ко мне в любое время…

Моя верующая моментально краснеет. Она девочка не глупая и метафорами ее не обманешь. Меня же от слов ее мамаши пробивает на хохот.

— Ты слышала свою мать, Алиса? По-твоему, я должен принять ее предложение? — спрашиваю я, отсмеявшись.

— Н-не знаю…

— Правильный ответ: нет! — рявкаю я, заставляя вздрогнуть обеих женщин. — Это все равно, что если бы я… — какое бы подобрать сравнение для ребенка? — …если бы я спас от пожара магазин игрушек. А в награду мне подарили самую дешевую залапанную игрушку с витрины!

На лице моей верующей отражается понимание.

— Скажи, что это, Алиса?

Обернувшись к своей матери, девочка хмурится.

— Это неуважение.

Лицо блондинки вытягивается.

— То, что вы спасли нас, еще не значит, что вы имеете право так обращаться с нами! Не смейте настраивать мою дочь против меня! Алиса, подойди ко мне!

Женщина хлопает ладонью, будто отдавая команду какой-то псине. Моя верующая даже не шевелится.

Я подхожу к койке. Мать Алисы испуганно отползает, угрожает, что начнет кричать, но я хватаю ее за ногу и стаскиваю на холодный больничный кафель.

— Ты всего лишь попалась мне под руку, — хватая женщину за загривок, рычу я. — Если бы не твоя дочь, ты так и не выбралась бы из лап тех отморозков. Ты должна благодарить ее, а не меня!

Испуганная женщина бездумно кивает, лишь бы ее отпустили.

Вздохнув, я оставляю горе-мамашу в покое и возвращаюсь на диван.

— Алиса, поведай своей матери, почему я спас тебя.

Девочка опускается на колени рядом со своей матерью и берет ее