В Австралии, напротив, благоприятное отношение к Китаю между 2005 и 2010 годами сократилось с 54 до 52 %, хотя Китай не конкурирует с Австралией, а, напротив, именно в эти годы стал для нее более значимым рынком сбыта. В Японии количество тех, кто позитивно смотрит на китайскую экономику, сократилось с 35 до 23 %. Таков психологический и политический фон нынешних стратегических отношений между Республикой Корея и Китаем. Эти отношения, конечно, являются производными от более актуальных стратегических отношений между Республикой Корея и Северной Кореей. В этих отношениях, несомненно, есть много разных аспектов, но только один из них является по-настоящему значимым для понимания китайско-корейского контекста: весьма характерная сдержанность (и даже – нежелание) южных корейцев отвечать на вооруженные провокации Северной Кореи (как это обычно делают страны, находящиеся в конфликте друг с другом, то есть путем быстрого, убеждающего и пропорционального ответного удара).

Понятно, что на широкомасштабную агрессию стратегического размаха со стороны Северной Кореи должны ответить США, с их глобальными военными возможностями; но южные корейцы должны бы были сами отвечать на локальные и единовременные атаки (на вооруженные провокации, не имеющие оперативного продолжения), так как они сами обладают достаточно большими и хорошо оснащенными вооруженными силами. Такое понимание было закреплено и расширено в южнокорейско-американском соглашении 2007 года о передаче (к апрелю 2012 года) оперативного контроля войскам Южной Кореи (ROK) от нынешнего командования войск ООН (то есть, США), даже в случае войны.

На практике Южная Корея не отвечала на северокорейские провокации, даже в случае нападений, наносивших ей реальный ущерб, а именно, когда 26 марта 2010 года был потоплен 1200-тонный южнокорейский корвет Cheonan, и погибло 46 из 104 членов экипажа. В течение двух месяцев было окончательно установлено, что Cheonan был расколот надвое торпедой, но южные корейцы все равно не предприняли мер возмездия, хотя ВМС Северной Кореи предоставляют для этого много мишеней.

Далее, 23 ноября 2010 года имел место неожиданный северокорейский артналет на остров Енпхендо (Yeongyeong), расположенный примерно в 75 милях от Сеула. Было убито четыре человека и многие ранены, солидная площадь оставлена в руинах. На сей раз также не последовало быстрой, убедительной и пропорциональной акции возмездия, вместо этого с опозданием было выпущено несколько ответных снарядов, специально нацеленных на пустынное место.

Точные причины того, что южные корейцы не предпринимают типичных для других стран ответных мер, не имеют значения, когда речь заходит о стратегических последствиях (была упомянута даже негативная реакция на рынок акций!), так как в любом вооруженном конфликте оправдания не имеют значения. Причиной, конечно же, не может быть боязнь еще более разрушительных северокорейских ответных мер (хотя и эту отговорку иногда приводят), поскольку это означало бы, что вооруженные силы Южной Кореи не способны сдержать никого, учитывая, что за сдерживание полномасштабного нападения или настоящей агрессии отвечают США.

Не может объяснить такую пассивность и состав южнокорейского правительства в 2010 году, тем более, что президент страны был избран как раз в качестве сторонника жесткого курса по отношению к Северной Корее111. Значимым фактором в данном вопросе является влияние столкновений на границе между двумя Кореями на китайско-южнокорейские отношения. Лицемерный китайский ответ на любой внутри-корейский инцидент (все они были инициированы Северной Кореей) состоит в том, что обе стороны призываются к «сдержанности» и к возобновлению переговоров в рамках «шестерки», спонсируемой Китаем. В то же самое время Китай поддерживает сердечные отношения с Северной Кореей на уровне правительства, братские межпартийные связи и тесные военные контакты, основанные на некоторых общих славных воспоминаниях о корейской войне. Китай также продолжает оказывать КНДР экономическую помощь, возможно, существенно важную для выживания северокорейского режима, который может обойтись и без самых основных продуктов для голодающего населения, но ему нужны деликатесы и обычные товары народного потребления, чтобы сохранить единство элиты (местные клиенты доминируют в очень хороню снабжаемом лучшем плавучем ресторане Пхеньяна, пришвартованном на площади Ким Ир Сена). У Китая есть большое активное сальдо в торговле с Северной Кореей (US $1,25 миллиарда в 2008 году), которое дает представление о величине китайской поддержки КНДР.

Тем не менее, кажется, эти деньги были потрачены очень удачно, поскольку они дали китайским лидерам надежный поводок для Северной Кореи – поводок, который, конечно, полезен лишь в том случае, если Северная Корея периодически проявляет агрессивность: какой толк от поводка для собаки, которая и так не кусается.

Что бы правительство Южной Кореи не заявляло, и во что бы оно не верило, его отказ от быстрого, убедительного и пропорционального ответа на провокации КНДР делает его вассалом как США, отвечающих за отражение полномасштабной агрессии против Южной Кореи, так и Китая, который может удержать КНДР от мелких провокаций. Несмотря на все свои протесты, южные корейцы видимо и далее хотят действовать именно таким образом. Но эта ситуация не может удовлетворить США, которые тем самым несут на себе полностью все расходы по защите Южной Кореи от КНДР и вынуждены одновременно делить влияние на Южную Корею с Китаем, который всегда может призвать к порядку южных корейцев, угрожая спустить с поводка Северную Корею. Но сейчас в этом мало проку, потому что южные корейцы почтительно относятся к Пекину и патетически приписывают китайскому руководству большие заслуги в деле удержания Северной Кореи на коротком поводке. Подтверждением этого служит репортаж из Пекина от 9 мая 2011 года, помещенный в англоязычной южнокорейской газете Choson Ilbon2:

После того как китайцы ему отказали, пишет далее Choson Ilbor, Ким Чен Ир внезапно уехал из Пекина, отказавшись от предусмотренного программой визита посещения театра.

Пекинский источник, который приписал такую похвальную осторожность китайским лидерам, отказавшимся продавать Северной Корее самолеты, выглядел бы более достоверно, если бы репортаж в газете не был эхом другого, опубликованного в том же самом Choson Ilbo одиннадцатью месяцами ранее114: