Но он хотел, чтобы Серена знала, что он там побывал. Что он может добраться до нее когда угодно. Подкрасться незаметно. И причинить боль, если захочет.

— Ваше затянувшееся пребывание в Вионе вызывает недовольство, — заключил Гассер.

— По-вашему, кто-то из ваших земляков пытался таким образом меня спровадить? — спросила Серена.

— Я бы не удивился. Туризм жизненно важен для долины, а вы делаете нам плохую рекламу, — признал он.

— Хорошо, что вы так думаете, — сказала она. — Но я бы добавила, что, по-моему, кто-то боится, что видео с открытым окном в комнате моей дочери в пансионе может навести на неудобную правду.

— Нет никакого видео, — спокойно возразил полицейский, напомнив Серене, что она не смогла ни показать ему запись, ни предоставить доказательства ее существования.

— Несколько дней назад за мной следил бородатый мужчина в красной кепке, — заявила она, умолчав о том, что в это время проводила незаконный обыск в доме Флоры.

— Так себе описание… — заметил Гассер.

— Он водил зеленый «опель»-седан, — прибавила она.

Командир всячески старался сохранять терпение:

— В последний раз, когда мы с вами виделись, вы обвинили Адоне Стерли в поджоге, уничтожившем шале, а позже обнаружили, что он ни при чем.

— На этот раз я знаю, что права, — настаивала Серена.

Гассеру следовало бы самому поговорить с пироманом. Возможно, когда тот предоставит ему объяснение, подкрепленное моделью зажигательного устройства, полицейский убедится, что за трагедией в пансионе действительно кто-то стоит.

Между тем собравшиеся перестали петь и обернулись к ним. Мужчины, женщины и дети молча таращились на Серену. Она почувствовала, что их взгляды пронзают ее насквозь.

— Я должен задать вам один вопрос, но уже знаю, что он придется вам не по душе, — произнес командир, поглаживая усы.

Серена уже замечала, что Гассер делает так всякий раз, когда собирается сказать что-то неприятное. Она молча ждала.

— Вы сейчас в состоянии наркотического или алкогольного опьянения?

Она окаменела, но не могла отрицать. Внешний вид и дыхание говорили за нее.

— Я не хочу вас смущать, — заверил Гассер. — Я сильно за вас беспокоюсь. И если в апартаменты действительно кто-то проник, возможно, вам лучше вернуться в Милан.

— Я никуда не уеду, — отрезала она.

— Тогда я не могу ручаться за вашу безопасность.

Серена не поняла, предостережение это или угроза. Она решила, что с нее хватит.

Когда она направилась обратно к внедорожнику, Гассер не попытался ее остановить.

Она шла тяжело и с трудом, с каждым вздохом ее легкие наполнял холод. Серена была на грани срыва, но изо всех сил старалась этого не показывать. Сев в машину, она включила зажигание, но передача не желала работать. Она с силой потянула за рычаг переключателя, и тот издал мерзкий металлический скрежет, отчего она устыдилась еще больше. Тем временем командир и другие члены пятидесятнической общины вернулись к молитвам.

Только одна женщина, которую Серена никогда раньше не видела, продолжала смотреть на нее.

Короткие светлые волосы. Не слишком высокий рост. Очки. Молочно-белая кожа. Подол белого хитона развевался, но женщина стояла неподвижно. Напряженное лицо, суровое выражение.

Что-то в ее взгляде действовало Серене на нервы. Осуждение. Да, незнакомка ее как будто осуждала.

Наконец внедорожник соизволил тронуться с места, и Серена смогла от нее уехать.

19

Вернувшись в апарт-отель, Серена с силой захлопнула за собой дверь. Следы на полу исчезли, осталось лишь несколько пятен грязи, сливавшихся по цвету с коричневым ковролином.

Серена была измотана и вне себя от ярости.

Она прошла в угол, где стоял мини-холодильник, и начала пинать его ботинками. Внезапно все вокруг стало ее бесить. Особенно этот проклятый шум, который непрестанно давил на мозги и напоминал, почему она оказалась здесь, в этом убогом месте в горах.

Выпустив пар, Серена отошла и, не снимая куртки, села на кровать. Она испытывала абсурдное чувство вины перед холодильником за то, что вот так его поколотила. Ей было грустно, но она вдруг рассмеялась. Смех продлился недолго и не принес никакого облегчения.

Она с радостью последовала бы совету Гассера вернуться в Милан и забыть эту историю, но не могла. И хотя вероятность, что Аврора жива, была крайне мала, Серена не могла от нее отмахнуться. При этом никто не мог гарантировать, что ее дочь все еще в долине. Если девочку действительно похитили, вполне вероятно, что злоумышленник куда-нибудь ее увез.

Но в Вионе витала тайна, которую кто-то очень старался скрыть. В этом Серена была убеждена.

В противном случае страхам Луизы, поспешному бегству Флоры и тому, что Берта не отвечала на ее повторяющиеся сообщения, не было бы объяснения. А в видео, которое кто-то прислал ей анонимно и потом позаботился удалить из интернета, и многочисленных безмолвных звонках, которые она получала, не было бы никакого смысла.

В эту секунду Серена вспомнила, что таинственный гость, посетивший ее прошлой ночью, разгуливал между гостиной и спальней.

А из ваших личных вещей ничего не пропало?

Серена ответила Гассеру «нет», но на самом деле не проверяла. А теперь решила проверить. Начиная с комнаты, где спала.

Ноутбук лежал в шкафу вместе с одеждой, и его, кажется, не трогали. Деньги, кредитки и документы из рюкзака никуда не делись. Она выдвинула ящики тумбочки. Рядом с Библией лежала подаренная подружками Авроры папка с рисунками — заменой снимков, безвозвратно утраченных при пожаре вместе с цифровым фотоаппаратом Флоры.

Серена забыла об альбоме.

Взяв его, она села на пол в углу у окна и развязала красную ленточку, скреплявшую листы. Она просматривала содержимое папки всего раз, в день поминок в «Фонде Прада». Поскольку один только вид рисунков вызвал у Серены сильнейшую эмоциональную реакцию, завершившуюся обмороком, она больше не желала повторять этот опыт.

Но теперь они ее больше не пугали.

Поэтому она начала их листать. И проследила последние семь дней жизни Авроры, начиная с изображения праздника фей-бабочек. Среди девочек с крылышками из синего тюля и серебряными нитями в волосах была и Аврора со своей безошибочно узнаваемой шевелюрой.

Светлый взрыв над головой.

Затем, пролистав назад, Серена увидела все те моменты, когда ее дочь была беспечна и счастлива. Уроки катания на лыжах. Спуски на санках. Вечера перед большим камином. Послеобеденные часы и катание на коньках. Она не сомневалась, что на воспоминания маленьких художниц можно положиться. Дойдя до поездки на санях, запряженных лошадьми, Серена задержалась на сцене пикника со сладостями и яблочным сидром: на рисунке были запечатлены все юные гостьи