Карин вспыхнула, и Киль подивился такому проявлению эмоций. Ничего подобного он за Алэ прежде не наблюдал. Слабость для дипломата, вне всякого сомнения. Как ей удавалось скрывать это раньше… или просто ситуация оказалась слишком напряженной, чтобы взять себя в руки, как обычно? Киль решил присмотреться к ее эмоциональным проявлениям, чтобы понять ее истинные чувства.

— Называть его «тупым келпом», как школьники, едва ли правильно, — заметила Карин.

— Вы стараетесь отвлечь меня, — упрекнул ее Киль. — Как близко к вашим заградительным линиям находится Вашон в данный момент?

— Через несколько минут я возьму вас с собой и сама вам покажу, — сказала она. — Но вы должны понять…

— Нет. Я не должен понять — а под этим вы подразумеваете «принять» — гибельную опасность для такого множества людей моего народа. Такого множества людей , точка. Вы говорите о контроле. Да вы хоть представляете себе, какова энергия движения острова? Долгого, медленного маневрирования чем-то настолько большим? Этот ваш пресловутый контроль, которым вы так гордитесь, не принимает в расчет кинетической энергии…

— Да нет же, Уорд, принимает. Я ведь вас вниз не чайку попить привезла. И не поболтать. — Карин встала. — Надеюсь, вы воспользуетесь своими ногами, потому что нам предстоит много ходить.

Киль медленно встал, стараясь расслабить колени. В левой ноге при первых шагах покалывало. Возможно ли все то, о чем говорила Карин? Он не мог избежать врожденного страха всех островитян — страха смертельного столкновения с твердым дном. Белый горизонт мог означать только смерть — водяную стену или прибой, бьющийся о скалистую поверхность планеты. И ничто не сможет этого изменить.

Как моряне занимаются любовью? Всякий раз одинаково.

Островитянский анекдот.

Две скорлупки, поочередно подымаясь одна над другой, колыхались на поверхности моря. Кроме них, ничего не было видно на горизонте, только серые волны — длинные катящиеся валы с белыми линиями пены на верхушках. Вашон давно уже скрылся за горизонтом, и Твисп, выдерживая свой курс благодаря постоянству ветра и инстинктивному умению рыбака ориентироваться по изменениям света, приготовился к долгому сосредоточенному ожиданию, лишь изредка бросая взгляд на радио и пеленгатор. Он всю ночь собирал снаряжение для поисков Бретта — подымал лодки, чинил пробоины, одалживал съестные припасы и снасти.

Вокруг простиралось позднее пандоранское утро. В небе ярким пятном сквозь тонкий облачный покров светило только Малое Солнце — идеальная погода для навигации. Служба наблюдения дрейфа дала ему фиксированные координаты Вашона на время появления водяной стены, и он знал, что к полудню приблизится к месту достаточно, чтобы начать обследовать море.

«Если ты сумел продержаться, малыш, я найду тебя.»

Твисп понимал всю бессмысленность своей попытки. Прошел без малого день, не говоря уже о вездесущих рвачах. А тут еще это странное морское течение, серебром одевшее верхушки волн. Оно двигалось в его направлении, за что Твисп был благодарен. Он мог отмечать его быстроту, пользуясь своим радио, которое держал включенным на частоте Вашонской спасательной службы. Он надеялся услышать известие о спасении Бретта.

Может, кто-нибудь из морян подобрал Бретта. Твисп продолжал высматривать морянские сигналы — плавучий флажок рабочей команды, быстроходный скиммер, подымающийся из глубин маслянистый след твердотелой субмарины.

Ничего не появлялось в кольце горизонта.

Он сумел каким-то чудом потихоньку выбраться из Вашона, все время опасаясь, что его остановит Служба Безопасности. Но островитяне помогают друг другу, даже если один из них и затеял дурость. Жерар собрал ему уйму съестных припасов в подарок от друзей и от «Туза Бубен». Службу безопасности проинформировали о том, что Бретт упал за борт. Угощая личными запасами вина, Жерар узнал, что родители малыша подняли крик — «ведь должен же кто-то что-то предпринять». Однако они не пришли к Твиспу. Странное дело. Задействовали только официальные каналы. Твисп подозревал, что Служба Безопасности знала о его приготовлениях к поиску и сознательно посмотрела на них сквозь пальцы — отчасти из неприязни к предпринятому семейством Нортонов нажиму, отчасти… отчасти все же потому, что островитяне помогают друг другу. Люди понимали, что он должен это сделать.

В ремонтных доках творился настоящий сумасшедший дом, когда Твисп спустился туда, чтобы посмотреть, где он может починить свою скорлупку. И несмотря на то, что работа вокруг так и кипела, рыбаки нашли время ему помочь. Бретт был единственным пропавшим без вести во время катастрофы, и все знали, что Твисп собрался предпринять.

Всю ночь люди шли к нему со снаряжением, сонаром, запасной лодкой, новым мотором, батареями, каждым своим подарком говоря: «Мы знаем. Мы сочувствуем. Я бы на твоем месте сделал то же самое.»

Под конец, уже готовый к отплытию, Твисп нетерпеливо ожидал появления Жерара. Жерар просил подождать его. Громадный человек появился в своем моторизованном кресле, и его единственная нога торчала вперед, как копье, прокладывающее ему путь. Его дочки-близняшки бежали за ним вприпрыжку, а следом двигались пятеро работников «Туза Бубен», толкая тележки с едой.

— Этого тебе хватит дней на двадцать пять — тридцать, — сказал Жерар, сбавляя ход, чтобы остановиться подле ожидающих лодок. — Я тебя знаю, Твисп. Ты не сдаешься.

Смущенное молчание охватило рыбаков, собравшихся в доках, чтобы проводить Твиспа. Жерар сказал то, что думали они все. Как долго может малыш продержаться в открытом море?

— Уорд сейчас у морян, — сказал Жерар, пока друзья загружали запасную лодку. — Они свяжутся с нами, если что-то узнают. Трудно сказать, во что это тебе обойдется.

Твисп посмотрел на свои лодки, на друзей, которые предоставили ему драгоценное снаряжение и еще более драгоценную физическую помощь. Его долг велик. А если он вернется… нет, ну он ведь и собирается вернуться-то с малышом. С долгом придется справиться. А ведь всего несколько часов назад он помышлял покончить с независимой жизнью рыбака и вернуться на субмарины. Ну… так уж все сложилось.

Близняшки Жерара подбежали к Твиспу и попросили повертеть их. Лодки стояли почти готовые к отплытию, и странное промедление охватило всех… включая Твиспа. Он вытянул руки, чтобы каждая из девчонок могла ухватиться покрепче, а потом закружился — быстро, еще быстрее — широко кружа девчонок вдоль толпы расступившихся зрителей. Девочки верещали, дрыгая ногами в горизонт. Твисп остановился весь потный, голова у него кружилась. Обе девочки аккуратно уселись на пирс; глаза их от недавнего кружения еще разбегались.

— Возвращайся, слышишь? — сказал Жерар. — Мои девчонки нас не простят, если ты не вернешься.

Твисп думал об этом странно молчаливом отплытии, прокладывая курс по направлению ветра вдоль щеки, оттенкам света и быстрому шипению течения под днищем лодки. Старая аксиома рыболовов утешала его в его одиночестве: надежда — твой лучший друг.