Он чувствовал, как запасная лодка задевает борт на гребнях волн. Фоновый шум радио дополнял плеск волн. Твисп взглянул наверх, на тент. Только статическая антенна высовывалась кверху. Новый мотор уверенно гудел почти прямо под ногами. Его батареи еще не начали менять цвет, но все равно Твисп за ними приглядывал. Если только антенна не поймает молнию, их придется кормить еще до наступления ночи.

Серый облачный покров впереди пошел складками. Вскоре должен начаться дождь. Твисп развернул чистую мембрану, подаренную одним из рыбаков, и расстелил ее над открытым кокпитом, оставив углубление для сбора питьевой воды. Определитель курса выключился, когда Твисп сделал окончательную прокладку. Он сделал поправку на пять градусов с небольшим, а затем поспешил под укрытие, чувствуя приближение неизбежного дождя и проклиная его, ибо это уменьшит ему обзор. Но он должен был оставаться сухим.

«Я никогда не падаю духом, пока я сухой.»

И все же он упал духом. Есть ли у него хоть малейшая надежда найти малыша? Или это один из тех бесполезных жестов, которые человек совершает, чтобы потом на душе не было тяжко?

«Или мне просто незачем больше жить…»

Твисп выбросил это из головы как не подлежащее обсуждению. Чтобы занять себя чем-нибудь и отогнать сомнения прочь, он взял сигнальный конец с колокольчиками и наживил на него куски фонарной рыбки, ярок блестящие в воде. Он закинул их осторожно и для проверки слегка дернул. Звяканье колокольчиков успокоило его.

«Как раз то, что надо», подумал он. «Набросать дохлой рыбы и приманить рвачей.» Хотя рвачи и предпочитали живое кровавое мясо, они бросались, когда голодны, на все, что движется.

«Совсем как люди.»

Пристроив курсомер под правой мышкой, Твисп попытался расслабиться. По прежнему никаких сообщений по радио от спасательных служб. Твисп протянул руку и переключил радио на частоту популярных передач, угодив посреди музыкальной программы.

Еще один подарок, эхолот с сонаром и запасом памяти данных о глубинных промерах, располагался между ступнями Твиспа. Он установил прибор на уточнение данных, сверил их с полученными по радио и кивнул собственным мыслям.

«Достаточно близко.»

Вашон дрейфовал с более или менее постоянной скоростью в семь узлов. Его лодочка надежно проделывала двенадцать. Довольно большая скорость для рыбной ловли.

Музыкальная программа прервалась для сообщение о Верховном судье Киле. От Комитета покуда ни словечка — зато обозреватели уверяют, что его беспрецедентно скоропалительное путешествие вниз «может иметь огромное значение для Вашона и других островов.»

«Какое значение?» подивился Твисп.

Киль, конечно, важная персона, но Твисп затруднился бы в распространении его важности за пределы Вашона. Однако, хотя в островных сообществах время от времени подымался ропот по поводу приговоров, со времени избрания Киля настоящие беспорядки случались редко, да и те были уже давно. Верный признак того, что он человек мудрый.

Почему-то высказаться по поводу миссии Киля предложили КП, и это пробудило любопытство Твиспа. Какое отношение имеет старая религия БогоТворения к поездке Верховного судьи? Твисп всегда уделял как политике, так и религии лишь самое мимолетное внимание. Они хороши, чтобы поболтать о них за едой в «Бубновом Тузе» — но Твисп никогда не мог понять, что заставляет людей пускаться в страстные споры об «истинной цели Корабля».

Да кто, черт возьми, может знать, какова была истинная цель Корабля? Может, и не было никакой цели!

Зато для старой религии оказалось возможным набрать среди островитян новую силу. В общении между морянами и островитянами эта тема не затрагивалась. И без того уже довольно расхождений между образом жизни наверху и внизу — что давало дипломатам тему для споров о «функциональных способностях», характерных для расслоенного населения Пандоры. Островитяне претендовали на первенство в агрикультуре, производстве текстиля и метеорологии. Моряне бахвалились тем, что их тела лучше приспособлены к возвращению на сушу.

«Дурацкие споры!» Твисп всегда замечал, что любая толпа, будь то островитяне или моряне, становится тем глупее, чем больше человек к ней прибавляется. «Если люди сумеют справится с этим, они справятся с чем угодно», подумал он.

Твисп чувствовал, что затевается нечто значительное. Здесь, в открытом море, он ощущал себя вдали от всего этого. Здесь нет никакого Корабля. Никакой КП. Никаких религиозных фанатиков — всего лишь один умудренный агностик.

Был ли Корабль Богом? А кому какое, к черту, дело? Корабль покинул их насовсем, а это единственное, что имеет значение.

Длинная перекатная волна с легкостью подняла его лодку на высоту, почти вдвое превосходящую остальные волны. Твисп выглянул с этой временной вышки и увидел нечто темное, колыхающееся на поверхности воды далеко впереди. Что бы это ни было, оно находилось в серебристой струе прежнего течения, которое добавляло ему скорости. Он внимательно глядел вперед, пока не подобрался к непонятному пятну гораздо ближе, и тогда сообразил, что это несколько предметов, сбитых волной вместе. Спустя несколько минут он понял, что это за предметы.

«Рвачи!»

Однако криксы помалкивали. Твисп взглянул на них, когда протянул руку к переключателю поля, готовый включить мощность, как только стая нападет. Ни один из рвачей не шевельнулся.

«Странное дело», подумал Квитс. «Никогда не видал спокойных рвачей.»

Он поднял голову, отодвигая край прикрытия над кокпитом, и выглянул. Когда судно приблизилось к стае, Твисп насчитал в ней семерых взрослых рвачей, помимо молодняка, сгрудившегося в центре. Они покачивались на волнах вместе, как темные обрывки пузырчатки.

«Дохлые», сообразил Твисп. «Целая стая рвачей, и все дохлые. Что их убило?»

Твисп слегка расслабился, однако руку с переключателя не убрал… на всякий случай. Но рвачи не притворялись, чтобы подманить его поближе, они были мертвыми. Они соединились в защитный круг. Каждый из взрослых цеплялся лапой за лапу соседа с обеих сторон. Они составили круг передними лапами и клыками наружу, собрав молодняк вовнутрь.

Твисп направил судно вокруг, приглядываясь к рвачам. Как долго они мертвы? Он испытывал искушение задержаться и ободрать хотя бы одного. За шкуры рвачей всегда отлично платили. Но это отнимет драгоценное время, а добыча лишит его части пространства.

«Да и вонять будет.»

Он покружил еще ближе. На таком расстоянии ему было видно, благодаря чему рвачи так быстро приспособились к жизни в воде. Полые шерстинки — миллионы воздушных клеток, которые стали эффективным устройством для поддержания тела на плаву, когда море накрыло сушу Пандоры. Предания гласили, что рвачи когда-то боялись воды, и в те времена полые шерстинки спасали их от ночного холода и дневной жары в пустынных скалах. Благодаря этим полым шерстинкам из шкуры рвачей получались прекрасные одеяла — легкие и теплые. Твисп вновь испытал искушение ободрать парочку рвачей. Они были в недурном состоянии. Однако тогда придется выкинуть за борт часть спасательного оборудования. Чем он может пожертвовать?