— Но, моя дорогая!.. Он обязан был приехать… В таком случае ты должна прийти к нам сегодня обедать. Ведь ты придешь, Стэси? Ты не должна сидеть за праздничным столом в одиночестве!

Но, несмотря на то, что Беатрис прибегала и к просьбам и к уговорам, а под конец даже попыталась настаивать, Стэси оставалась непреклонной и вежливо отклоняла любые попытки вытащить ее из дому. Она была не в том настроении, чтобы составлять компанию кому бы то ни было, к тому же она не хотела, чтобы ее жалели. Она испытывала самую искреннюю симпатию к Беатрис, но не могла позволить ей хлопотать вокруг себя, стараясь возместить Стэси то, чего она лишена дома.

— Тогда приходи к нам завтра. Обещаешь? — настаивала миссис Аден, и Стэси наконец согласилась. Ну, а пока она проведет Рождество в одиночестве.

Но оказалось, не совсем в одиночестве.

Днем совершенно неожиданно для всех появилась мисс Фонтан, и они вместе пили чай у горящего камина в гостиной. Настроение мисс Фонтан было, как обычно, мрачным, однако ее язык на этот раз оказался менее язвительным. Возможно, печальный, отрешенный вид Стэси, надевшей на праздник самое скромное из платьев, подтолкнул мисс Фонтан к воспоминаниям о своей прежней жизни, о том, как праздновали Рождество, когда она была еще совсем юной девушкой. Слушая ее, Стэси подумала, что эта озлобленная старая дева заслуживает большего сочувствия и снисходительности, и она решила в дальнейшем быть более терпимой к ней.

В конце концов, «Фонтаны» всегда были ее домом — она обожала Фенеллу Фонтан и имела веские причины не любить Мартина Гуэлдера. И неудивительно, что эта нелюбовь перекинулась и на его вторую жену.

В десять вечера, пожелав друг другу спокойной ночи, они отправились спать. Джейн задержалась на лестнице и заметила Стэси, что день оказался очень приятным.

Однако Стэси ничто не радовало — рядом с нею не было Мартина.

Сон сморил ее сразу, как только ее голова коснулась подушки. Возможно, то был результат того, что Стэси весь день подавляла свои чувства. Ей снилось, как она встречала Рождество в прежние годы, когда был жив ее отец и когда они весело смеялись над горящим бренди, которым поливали пудинг, и над детскими забавами вроде надевания на голову бумажных колпаков и самодельных шляп. В этот день они всегда одаривали друг друга множеством мелких подарков, и момент распечатывания свертков за завтраком был самым радостным событием. И звон рождественских колоколов, и посещение церкви вместе с отцом, в которой у них было свое старинное место, и то, как она старалась спрятаться за высокой спинкой и не давала отцу заснуть во время службы, легонько толкая его в бок.

Проповедь викария всегда была долгой и нудной… Во сне Стэси слышала его снова; она видела горящие на алтаре свечи и вазу с белыми хризантемами, такими девственно-свежими… Пламя свечей становилось все выше и выше, и казалось, будто от него исходит сильное тепло, что было довольно странным, поскольку в церкви всегда было холодно. Викарий постоянно ратовал за устройство здесь более современной отопительной системы…

Однако сейчас здесь необыкновенно тепло. Становилось даже слишком жарко и душно, а запах горящих свечей вызывал у нее удушье. Она закашлялась и проснулась, чувствуя, что задыхается, а в ноздри лезет какой-то едкий дым. Гардины на окне были отдернуты, и комнату заливал лунный свет, однако, кроме него, ее заполняло какое-то серое марево — комната наполнялась дымом!

Стэси соскочила с постели и сквозь клубы дыма с трудом пробилась к двери, а потом — к лестнице. Со всех сторон трещало и гудело и было невыносимо жарко. На середине лестницы ее окликнула миссис Элби, придерживающая развивающуюся ночную рубашку, которая придавала ей сходство не то со сказочным духом, не то с призраком.

— Быстрей! Быстрей! — прокричала она. — Весь дом пылает, как куча хвороста! Я хотела бежать к вашей комнате…

— Из-за чего все началось? — спустившись к миссис Элби, задыхаясь, спросила Стэси. — А где Ханна? Она…

— Она уже во дворе. Там полно снега, но от него мало прока… Пожарная команда уже выехала.

Они стали спускаться вниз.

— А мисс Фонтан? — вдруг вспомнила Стэси. — Она тоже во дворе?

Миссис Элби обернулась, однако ей не терпелось вырваться из этого удушающего и жаркого пекла; кроме того, лестница могла в любой момент рухнуть.

— Не знаю, — ответила она. — Я ее не видела. Однако, если она у себя в комнате, то ей придется остаться там до приезда пожарных…

— Они могут не успеть, — возразила Стэси. Перед ее мысленным взором возник образ старой девы, запертой в своей комнате, как в ловушке, — возможно, она уже потеряла сознание, наглотавшись дыма, и теперь лежит, совершенно беспомощная, посреди своей спальни. — Я вернусь и посмотрю, нет ли ее там, — сказала Стэси. И не успела миссис Элби остановить ее, как она, мигом взлетев по лестнице, уже пробиралась коридором в то крыло здания, которое мисс Фонтан выбрала под свои апартаменты. Однако, добравшись до них, Стэси обнаружила, что, видимо, мисс Фонтан удалось выбраться в безопасное место, — ни в одной из комнат ее не было. И она бросилась прочь из охваченного пламенем здания, но к этому времени главная лестница уже полыхала, словно адский костер, а ведущий к ней коридор заполнили клубы едкого дыма и языки пламени. Стэси стало ясно, что этим путем ей не выбраться. Поэтому, кашляя и задыхаясь и едва не теряя сознание от удушья, она начала пробираться к черной лестнице, расположенной в той части дома, которую еще не так сильно охватило огнем, — оставались считанные секунды.

Но едва она сделала несколько шагов, как неожиданно возникшие языки пламени испугали ее и вынудили прижаться к стене. Она в ужасе вскрикнула, решив, что попала в ловушку. И тут ей почудилось, что она слышит, как кто-то настойчиво зовет ее, — это был встревоженный, до боли знакомый голос, доносившийся сквозь шипение и треск древних бревен дома, безжалостно пожираемых огнем прямо у нее на глазах. В ее ушах стоял гул, как от мощного водопада, и она изо всех сил старалась не потерять сознание. Ее легкие разрывало от едкого дыма, а край ночной сорочки уже начал тлеть.

— Стэси! — снова и снова звал голос. — Где ты?

Она попыталась ответить, но с ее губ не сорвалось ни единого звука. Плотно вжавшись в стену, она стояла и смотрела, как сквозь клубы дыма и пляшущие языки пламени к ней пробивается неясная фигура. Собрав всю свою волю, она попыталась заставить себя двинуться ей навстречу, чтобы встретить спасителя хотя бы на полпути, но не смогла. Она лишь хрипло прошептала пересохшими и потрескавшимися губами:

— Я здесь, Мартин! Здесь!

Когда Мартин добрался до нее, она рухнула ему на руки, и он понес ее в том же направлении, откуда пришел, — их последняя надежда, черная лестница, оставалась еще не тронутой огнем. Несмотря на то, что дерево лестницы уже начинало дымить, огня еще не было, и Мартин, держа в руках безжизненное тело Стэси, начал спускаться вниз…

На улице было пронизывающе холодно, и свежий воздух, особенно животворный после удушливой атмосферы охваченного пожаром дома, вернул Стэси сознание, и она поняла, что чьи-то сильные руки несут ее через занесенный снегом двор. В бархатно-черном ночном небе, словно застывшие бриллианты, мерцали звезды.