На ковре мужская фигура, стоящая на коленях. Подхожу чуть ближе и откашливаюсь, чтобы привлечь внимание.

Рассматриваю фигуру со спины: спина крепкая, на голове повязка, из-под неё спадают на плечи седые длинные космы.

— Здравствуйте, — ещё раз пытаюсь привлечь внимание.

Мужчина поворачивается к нам и понять, куда он смотрит просто-напросто невозможно. У него завязаны глаза.

— Ты не слышал обо мне, путник. Меня называют Слепым Пророком. Давно называют, и я имя свое уже забыл.

Пророк, значит. На широком лице мужчины короткая ухоженная борода, сплошь седая. Тело же рассмотреть не получается — оно скрыто под плотной серой тканью мантии.

— Мы тут мимо проходили, — делаю попытку объяснить цель визита, но если бы я сам ее до конца понимал, было бы проще.

Вместо ответа пророк щёлкает пальцами, и из неоткуда вырастают две женских фигуры в длинных закрытых платьях. Они подхватывают мужчину под руки.

Похоже, мужик не особенно хорошо ходит, так что девушки быстро помогают ему сесть на место у огня и исчезают.

— Подойди ко мне, Странник.

Качаю головой. Подхожу.

Руки пророка дотрагиваются до моего лица, потом проводят по лицу фея.

— Садись, я знал, что ты придёшь, — продолжает пророк и указывает рукой на деревянную лавочку, непонятно откуда взявшуюся.

Дверь в помещение захлопывается, девушки бегают вокруг, одна приносит ароматный чай, другая подушки.

— Мы получили письмо, — начинаю я издалека, чтобы хоть в чем-то разобраться.

В отличие от фея, к чаю и угощениям не прикасаюсь. На всякий случай.

— Да. Письмо. Это только чтобы подтолкнуть. Я не вижу тебя в ткани Мира, и это проблема. Но я вижу последствия твоих действий. Письмо оставили тому, кто будет жить в комнате. Это возможная точка. Ты пришел — хорошо, значит, мы немного повернули историю.

— Зачем я вам? Не просто же познакомиться вы позвали. — Не люблю этих всех пророков. Да и сейчас, вон, на фея все это действует угнетающе. А по факту, чего сказал старик? Только то, что он оставил письмо, и мы сюда зашли. Он же не утверждает, что именно нас ждал. А вот эти фразы можно притянуть к любому случаю. Ну ладно. Жду ответа.

— От твоего решения, возможно, зависит судьба посёлка, но какое решение правильное, я тебе подсказать не могу. Мне город этот близок, поэтому ты здесь. Но, по большому счету, поступай так, как подсказывает сердце, — пророк говорит загадками, а Феофан перестает прихлебывать из кружки чай и прислушивается. — Там, куда ты идешь, может воспарить птица, или наоборот — упасть в пропасть. Не так важно, какой выбор ты сделаешь, странник. Я прошу только, чтобы в точке выбора ты подумал о городе и его жителях.

Угу. Птица. В канализации. Ну, посмотрим, где там что воспарит. Разговор меня порядком утомляет, эти мутные разводы я и сам составлять умею. Даже лучше, потому что законы знаю, и не нарушу ни один.

— Понятно, старик. — Киваю головой. Фей удивленно на меня смотрит, но молчит.— А что за точка выбора? — спрашиваю я и едва прикасаюсь губами к кружке.

Ощущение, что слепой пророк, на самом деле, следит за всеми моими действиями, не покидает.

— Городок наш не так плох, как кажется. Просто все мы тут живем в тяжелых условиях, поэтому заметно огрубели. Но не нужно смотреть на оболочку. Главное — внутри, — немного патетично продолжает свою речь пророк.

— Так, я понял, ты за жителей беспокоишься. Хорошо, обещаю подумать. Так что за точка-то?

— А я не знаю, — внезапно обычным нормальным голосом замечает мужик. — Я вообще тебя не вижу, Странник. Только последствия действий. Будешь думать только о себе — один вариант, о городе — другой вариант. Понятное дело, второй меня устраивает больше.

— А меня?

— А я не знаю, — снова, уже как нормальный человек усмехается Пророк. — Знаю, что награда в обоих случаях тебя найдет. Отзвуки ее я слышу. Но в первом случае— в городке через десяток-другой лет появятся гоблины, орки и тролли. А во втором — только люди.

— Извини, а в первом случае — гоблины и тролли только? Или все же с людьми?

— А я не знаю, но если бы ты знал этих тварей, то не спрашивал. Люди с ними не уживутся.

— В общем, понятно. Я подумаю. Спасибо за гостеприимство. — Встаю из-за стола. Касаюсь плеча фея. — Пойдем.

Я медленно направляюсь к выходу, так как разговор подошел к логическому завершению. Поворачиваюсь, чтобы попрощаться, но мужчина меня перебивает:

— А за вазу не переживай, она мне всё равно не нравилась*.

— Очередная загадка, — хмыкаю.

Разворачиваюсь, и немного неуклюже покачиваюсь, задевая огромную вазу. Раздаётся оглушительный звон стекла. Успеваю облокотиться на стену, не сразу понимаю, что помогаю разбиться одной из огромных ваз на входе. Стекла водопадом обрушиваются на пол.

— Возьми то, что было в вазе. Это тебе пригодится, — подсказывает пророк и устраивается на ковре. — Вот тоже вопрос, разбил бы ты вазу, если бы я тебя не окликнул?

— И каков ответ? — усмехаюсь, разгребая сапогом довольно острые осколки.

— А я не знаю, — опять смеется старик. — Важно, что происходит, а не то, что может. Там лишь варианты.

Киваю. Подбираю обнаруженный тонкий стилет. Ну, в принципе, эта штука точно может пригодиться.

Немного кружится голова. У Пророка в гостях душновато. Причем, в обоих смыслах. Хмыкаю про себя. Вот не люблю пророков. Теперь, что бы ни произошло — сова на глобус легко натягивается. Ладно. Зачем только ему я? Это пока непонятно.

Выходим наружу.

Судя по всему, голова кружится только у меня. Фей преспокойно ходит туда-сюда и шутит:

— А что, вторая ваза осталась глаза мозолить? Надо было и её расфигачить. Ты у нас вообще любишь всё громить.

Толстый намёк на крокодильи яйца и гоблинов я улавливаю. Ответить не получается: голова словно ватой набита. Хочется проветриться, но ноги почти не слушаются. До канализации дохожу как в тумане.

Феофан пользуется случаем и запрыгивает в переноску. Всю дорогу он рассказывает истории, которые я не пытаюсь запомнить. Вырываю только пару фраз из контекста:

— Эти пророки всегда так, наговорят с три короба, а толку ноль. Только еду свою зря едят. Ну ладно, нас попросили, мы зашли.

Благо, метров через двести я прихожу в себя.