Если рассматривать в целом сорок восемь лет, на протяжении которых правили Вильгельм II и Генрих I (1087–1135), можно видеть, что мятежи (1088, 1095, 1101, 1102 гг.) приходятся на два периода (примерно по пятнадцать лет в каждом), когда король Англии не был герцогом Нормандии; это 1087–1096 и 1100–1106 гг. Очевидно, что в интересы короля не входило, чтобы Англия и Нормандия находились под управлением разных государей. Но точно так же это не было и в интересах аристократии. Как следует из речи Одо из Байё, они слишком многим рисковали, чтобы приветствовать нестабильность. В какое бы время королевство, находящееся по обе стороны Ла-Манша, ни распалось на составляющие его части, это вылилось бы в период конфликта, который мог быть разрешен только тогда, когда один правитель вытеснит другого. Поэтому главной заботой короля Англии было завоевать и удержать Нормандию. В 1089 г. Вильгельм Рыжий предъявил претензии на герцогство. Располагая английским серебром, он был способен купить себе поддержку и с некоторым успехом вел кампании на континенте. В то же время собственная власть Вильгельма над Англией все еще оставалась шаткой: в 1095 г. он столкнулся с заговором. На следующий год напряжение разрешилось, во всяком случае временно, совершенно непредвиденным образом. Удивительный успех проповеднической миссии папы Урбана II создал в обществе настроение, благодаря которому тысячи людей решили присоединиться к походу, имеющему целью отвоевание Иерусалима у мусульман. Для Роберта Куртоза («Коротконогого») это был достойный и не лишенный героики выход из его все более трудного политического положения дома. Чтобы вооружить себя и свою свиту для длительного похода, он отдал Нормандию в заклад Вильгельму за 10 тыс. марок.

Следующей задачей Вильгельма, ставшего теперь новым герцогом Нормандии, было возвратить графство Мен и Вексен, утраченные вследствие небрежения Роберта. К 1099 г. дело было успешно завершено. Итак, Вильгельм Рыжий восстановил королевство своего отца Вильгельма Завоевателя в его прежних границах. Утвердив же в 1097 г. на шотландском троне Эдгара, он вмешался в дела Шотландии даже более решительно, чем его отец.

Однако при всем его успехе как щедрого предводителя воинов репутация Вильгельма оставалась невысокой. К несчастью для него, историю тех времен писали почти исключительно монахи, а они его не любили. Исполненные серьезности церковные деятели, привыкшие к традиционному благочестию и здравому благоразумию двора его отца, приходили в ужас от двора Вильгельма Рыжего, его выставленной напоказ экстравагантности, веселости и от новых мод, к примеру длинных волос, которые, как им казалось, делали мужчин одновременно женоподобными и распущенными. Вильгельм Рыжий никогда не был женат. Согласно валлийской «Хронике князей», «он жил с наложницами и вследствие этого умер без наследника». По всей видимости, к требованиям религии он был настроен скептически — во всяком случае, так его описывают современники. Без сомнения, Вильгельм относился к Церкви как к богатой корпорации, из которой можно выкачивать средства. Он не спешил с назначением епископов и аббатов, поскольку во время вакансий мог пользоваться церковными доходами. В проведении этой доходной политики Вильгельм Рыжий полагался на искреннюю помощь смышленого и поглощенного мирскими делами клирика Ранульфа Флэмбарда, которого он в конечном счете сделал епископом Даремским.

Репутация Вильгельма Рыжего более всего пострадала оттого, что в 1093 г., когда ему казалось, что он умирает, он назначил Ансельма из Бека — ученого монаха, известного своим благочестием, — архиепископом Кентерберийским (после того, как архиепископский престол оставался вакантным четыре года). Это назначение оказалось столь бедственным для Вильгельма потому, что оно произошло в то время, когда григорианская реформа — общеевропейское движение за преобразование Церкви — создала противоречивую атмосферу, в которой люди, ратующие за церковное благочестие, были близки к тому, чтобы стать политическими радикалами. В 1095 г. Вильгельм созвал совет в Рокингеме, чтобы рассмотреть спорные вопросы, возникшие между ним и Ансельмом. К всеобщему смятению, Ансельм взывал к Риму, доказывая, что как архиепископ Кентерберийский он не подлежит юрисдикции светского суда. Подъем папства во второй половине XI в., с его притязаниями на то, чтобы прелаты в первую очередь проявляли лояльность по отношению к папе, привнес новый и тревожный элемент на политическую сцену. Если бы люди Церкви уверовали, что их обязательства перед Богом, определенные наместником св. Петра, заключаются в том, чтобы отвергнуть их долг служения королю, то привычная структура мира должна была бы перевернуться вверх дном.

Поставленный Ансельмом вопрос об автономной от короля духовной иерархии был хорошо обоснован. В этом отношении Ансельм, можно сказать, имел лучшую аргументацию. Но у Вильгельма Рыжего также имелись доводы. Они состояли не только в том, что король обладал властью. Ученый архиепископ Кентерберийский, пытаясь конкурировать с властным королем, обладавшим значительными материальными ресурсами, находился в очень уязвимом положении. Вильгельм продолжал третировать архиепископа и никогда не выказывал симпатии к попыткам последнего реформировать Церковь. В конце концов Ансельм не смог более этого выносить. В 1097 г. он отплыл из Дувра, оставив церковное имущество Кентербери, которое попало в руки короля. Вскоре Вильгельм извлек выгоду из этой ссоры. В 1100 г. он располагал доходами трех епископств и двенадцати аббатств. Не было никаких признаков того, что доводы Ансельма подорвали веру людей во внушающие страх возможности короля — помазанника Божьего. Даже Эдмер, кентерберийский монах, написавший «Жизнеописание Ансельма», замечает относительно Вильгельма Рыжего, что «ветер и море, кажется, повиновались ему». «В войне и в приобретении территории, — продолжал Эдмер, — он обладал таким успехом, что вы могли бы подумать, что весь мир ему улыбался».

Было ли в действительности положение Вильгельма II в 1100 г. столь прочным — это другое дело. Такая ситуация давала возможность морализирующим летописцам изображать его как самонадеянного, хвастливого короля, сраженного в тот самый момент, когда он, казалось, находился на гребне успеха. В течение лета 1100 г. каждому было известно, что мирная интерлюдия отсутствия герцога Роберта почти закончилась. Крестоносец был на пути домой, сопровождаемый богатой женой и пользующийся уважением, достойным человека, проложившего путь в Священный град. Когда Роберт Куртоз заявит о своих правах на наследство, кто сможет предсказать, что произойдет и какую линию поведения изберут англо-нормандские магнаты? Однако 2 августа 1100 г. несчастный случай на охоте в королевском лесу Нью-Форест внезапно оборвал жизнь Вильгельма II, этого сильного короля, о котором говорили много дурного. Случайно или нет, но младший брат Вильгельма — Генрих был в Нью-Форесте в тот день, когда король погиб.

Узнав, что Вильгельм Рыжий мертв, Генрих действовал молниеносно. Он поскакал в Винчестер и овладел государственной казной. Затем прямиком отправился в Вестминстер, где и был коронован 5 августа. Такая быстрота действия наводит на мысль, что Генрих знал о близкой смерти своего брата и что именно он «устроил несчастный случай». Однако ни один современник не выдвигал подобного обвинения. Если бы Генрих планировал столь хладнокровное преступление, он, скорее всего, выбрал бы другое время. Надвигающаяся война между Вильгельмом Рыжим и Робертом Куртозом (Коротконогим), как можно было ожидать, закончилась бы поражением и, возможно, гибелью одного из них. Другими словами, предательское убийство, будь оно отложено, открыло бы перед убийцей перспективу обретения одновременно Англии и Нормандии. А вот смерть Вильгельма Рыжего в августе 1100 г. вынуждала Генриха действовать с феноменальной быстротой только для того, чтобы захватить контроль лишь над одной из двух частей Англо-нормандского королевства. Человек, способный выжидать столь долгое время, несомненно, ждал бы еще год или два, прежде чем нанести удар.