Концевич, выпив валерианы, послушно отправился в ванную, вышел оттуда в халате Марка. Взгляд его был затравленным. Рите показалось даже, что он похудел.

Он направился в прихожую.

– Я покажу тебе сейчас эту записку или письмо, называй как хочешь… – сказал он, доставая что-то из кармана куртки.

У бедняги даже руки дрожали. Нервным движением он то и дело откидывал со лба мокрую прядь волос. Рита подумала будь он актером, ему можно было бы без грима сыграть Гитлера…

Записка была написана от руки. Всего несколько строк: «Лариса убита. То же самое ждет и тебя».

– Мы отдадим это Марку. Возможно, экспертиза поможет установить чьей рукой это написано.

– Экспертиза? Но что она может дать, если у нас нет подозреваемых? С чем, то есть с кем, сравнивать этот почерк?

– Думаю, что люди, которые так откровенно издеваются над тобой, Толя, не из прошлой твоей жизни, а из настоящей. Вот так.

– Не понял.

– Пойдем, я тебя сначала покормлю, а потом поговорим.

– Нет, этого не может быть. У меня не так много друзей, да и зла я им никогда не желал. Почему ты так решила?

– Интуиция, – Рита налила ему горячего супа. – Садись.

– Но я не хочу есть. Рита, мне кусок в горло не полезет… мне очень плохо. Меня всего трясет. А что Марк? Ты сказала ему, что я приеду к вам?

– Я тебе отвечу, Толя: если тебя беспокоят такие мелочи, значит, твои дела не так уж и плохи. Ты не смотри, что суп такой черный. Это грибной. Вот тебе сметана, хлеб. Ты ешь, а я пойду приготовлю тебе постель.

Рита постелила ему в небольшой комнате, принесла еще одно одеяло – на тот случай, если Анатолия охватит озноб. Задернула шторы, включила ночную лампу. Здесь, подумалось ей, он точно будет чувствовать себя в безопасности и, если повезет, уснет. Главное для него сейчас – это выспаться, набраться сил. Кто знает, что подарит этому несчастному следующий день?

Концевич уснул почти сразу.

Пришел Марк, Рита накормила его ужином.

– Марк, дорогой, я знаю, что ты устал. Я бы могла провернуть все это без тебя, с Мирой. Я бы нашла способ, как проникнуть в квартиру Концевичей. Но я не хочу подставлять тебя в случае, если кто-нибудь увидит меня в чужой квартире. Думаю, что недостаточно хорошо осмотрела квартиру Анатолия, документы, вещи… Пойми, три года назад произошла история, трагическая история. Умерла женщина. Могли сохраниться свидетельства того, что ее преследовали. Может, дневниковые записи, вон, Концевич ведет дневник, мне ужасно стыдно, но я полистала его, когда он уснул. Он положил тетрадку поверх одеяла. Надо сказать, мрачноватый документ, но, безусловно, искренний и полон страхов, ими, как сухими листьями, переложены все страницы, он выглядывает отовсюду. Так вот, о Вере. Если окажется, что она не умерла, значит, представила дело таким образом, будто бы ее нет в живых. Просто так на такое не идут. Здесь кроется какая-то причина. И я должна ее понять, во всем разобраться.

– Но почему ты? Завтра я отправлюсь к Веронике Парусниковой, мы задержим ее по подозрению в краже змей у Шегорцова, тем более что у меня есть информация, полученная из Астрахани, что именно Вероника Парусникова украла у дрессировщика змей, по сути, лишила его работы и довела до тяжелой болезни. Послушаем, что она запоет, когда предъявлю ей обвинение. Одно дело – подозрения, а другое – кража.

Если это Вероника Парусникова, то ей будет что сказать об этом дрессировщике, во всяком случае, молчать она не станет. Может, поведает о своей жизни с ним. Какие-то детали, по которым можно будет судить, в действительности ли она жила с дрессировщиком или же все это придумала. Что же касается твоего желания во что бы то ни стало еще раз побывать на квартире Анатолия, то я не понимаю, что еще ты там можешь найти?

– Постой…

Рита выбежала из кухни, принесла сумку и достала оттуда фотографию, которую нашла в квартире Концевичей.

– Марк, я забыла тебе показать. Вот, смотри, это снимок, который я нашла в документах Веры. Этот парень… Может, тот самый?

– …Веткин? В свое время мать его искала, в милиции есть его фотографии, и наш эксперт, Оля, обещала мне выслать. Пойду, открою почту.

Оля выполнила свое обещание, Марк открыл письмо, и когда на экране стало растягиваться изображение, превратившееся потом в довольно-таки подробный портрет молодого человека с широким лбом, низко посаженными глазами и выпяченными губами, Рита покачала головой:

– Вот тебе и Веткин. И такие люди работают охранниками в школах! Удивительно! Думаю, его устроили туда по знакомству. Но неужели директор не видела, кого берет детей охранять?! Да у него диагноз написан на лице, он же полный идиот!

– Напрасно ты так. Просто ты знаешь, кто он, поэтому судишь о нем предвзято. На самом деле – обыкновенный парень, каких тысячи, миллионы. Не всем же быть красивыми.

– Марк, теперь-то ты понимаешь, что я не напрасно тогда с Мирой навестила Концевича и порылась в вещах его жены?

– Рита, что ты хочешь конкретно?

– Поехать туда, пока там нет хозяина.

– А ключи?

– Я возьму ключи. К тому же, а вдруг к нему придет очередной призрак с газовым баллоном? Марк, поедем вместе, а?

– Рита, на что ты меня толкаешь? Это же преступление!

– Мы действуем лишь в интересах Концевича. Он спит, он знает, что здесь ему ничего не грозит, и будет спать еще долго. Мы оставим ему записку, что поехали к маме, но скоро вернемся.

– Но ведь ты уже осматривала вещи. Что ты хочешь там найти?

– Что-нибудь, что связывало бы Веру с Нольде, – сдалась Рита. – Вот чувствую, что они были раньше знакомы или их что-то связывало. А еще… Марк, поедем, я должна кое-что проверить.

… В аптечке они нашли сверток с капсулами азалептина.

– Вот, видишь?! Я так и знала, что найду его здесь.

Марк разложил пузырьки на столе и рассматривал их с интересом.

– Но здесь довольно много капсул. Откуда они здесь? Смотри, все просрочены.

– Вера, будучи беременной, не могла их принимать. Концевич? Надо будет у него спросить. Но если бы он их принимал, это свидетельствовало бы о душевной болезни, и тогда в аптечке была бы целая коллекция подобных препаратов.

– Она где-то раздобыла азалептин, может, увидела у кого-то. В свободной продаже, я думаю, этого препарата нет. Хотя у нее могли быть знакомства среди врачей.

– Нольде? Но он гинеколог!

– Она могла обратиться к нему за помощью, а он уже, в свою очередь, нашел бы препарат. Но только как она могла ему объяснить, зачем ей именно азалептин, это же не яд какой-нибудь. И если она задумала кого-то отравить, то можно было бы придумать средство поэффективнее, чем это.

– Тоже правильно. Однако и Веткин, и Лариса Боткина были отравлены именно так. Вероятно, это один источник. Поскольку мы нашли эти капсулы здесь, то можно было бы предположить, что Ларису убил Концевич. Но я сам лично сидел с ним в ресторане в то время, как Лариса принимала эти капсулы. Вернее, она выпила снотворное, только вместо него в капсулы кто-то насыпал азалептин, причем лошадиную дозу. Так что у Анатолия есть алиби. Ну, что-нибудь еще или тебя интересовала одна аптечка?