Она шмыгает носом, и я быстрым движением подхватываю ее и устраиваю у себя на коленях. Обнимаю и кладу ее голову на мое плечо.

– Та женщина не имела права возлагать ответственность на тебя и тем более не имела права бить тебя. Подобное дерьмо неприемлемо ни при каких обстоятельствах, и ты должна понимать это, потому что никто не имеет права физически нападать на тебя. Никогда. Ни при каких обстоятельствах.

– Когда-нибудь станет легче? Думаешь, когда-нибудь они забудут? – Ее теплое дыхание касается моей кожи, обжигая меня.

Я запускаю пальцы в ее волосы.

– Забудут. Все пройдет, а до тех пор мы будем достаточно сильными, чтобы справиться со всем.

Лана затихает, и мне кажется, что она уснула. Затем она шевелится, глубоко вздохнув.

– Я хотела умереть, – признается она, снова разрывая мое сердце. – Я ненавидела себя и так скучала по тебе, и бывали дни, когда я думала, что не смогу дальше жить с мыслью, что никогда больше тебя не увижу. Я была сломлена. Теперь я знаю, что была в депрессии, но тогда мне казалось, что я просто застряла в аду, который создала сама, и обязана принять наказание. Бывали дни, когда я не могла встать с кровати. Дни, когда я отказывалась от еды. Иногда я запиралась в комнате и отказывалась говорить с кем-либо. Только ради…

Она молчит, и я чувствую, как ее тело напряглось.

– Ради чего, детка? – шепчу я, поцеловав ее в висок. Мы снова погружаемся в молчание, и мне приходится усмирить свое нетерпение. Нельзя торопиться. Она расскажет обо всем в свое время.

Выпрямившись, она гладит мое лицо ладонью.

– Кэл… – Она сглатывает, дрожа всем телом.

Я глажу ее руки.

– Что бы ни случилось, ты можешь мне рассказать. Я здесь ради тебя и никуда не уйду.

– Обещаешь?

Я целую ее в лоб.

– Обещаю. Я никогда не дам тебе больше повода сомневаться во мне. Я не подведу тебя. Ты – мой человек, Лана.

– Я?

– Всегда была.

Она наклоняется и целует меня в щеку.

– Ты тоже всегда был моим человеком, Кэл.

Я хочу целовать ее до потери пульса прямо сейчас, но мне удается сдержаться. Первый раз, когда мы снова поцелуемся, должен стать особенным. Ради нее я собираюсь все сделать правильно и не хочу совершить ошибок.

Ее нижняя губа дрожит, когда она смотрит мне в глаза. Внутренняя борьба отражается на лице.

– Я… я, – начинает она, а я сижу, затаив дыхание в ожидании.

Лана

– Я трусиха, – жалуюсь я Оливии, зевая следующим утром. – Признание было готово сорваться с языка. Я собиралась рассказать ему о Хьюсоне, но посыпалась. – Я зарываюсь головой в подушку.

– Чем дольше ты откладываешь, тем будет хуже.

Я сажусь в кровати.

– Знаю. Но я в ужасе. Мы восстанавливаем связь, и мне хорошо. Я боюсь, что стоит мне рассказать, и я потеряю его навсегда.

– Ты потеряешь его, если не расскажешь в ближайшее время, тебе придется довериться ему. Если он смог простить тебя за ложное обвинение в изнасиловании, то и за это сможет. Объясни ему все так, как объяснила мне, как только он обдумает твои слова, он поймет.

– А если нет? – Я сижу, скрестив ноги, и жую кончики волос. Отвратительная детская привычка.

– Тогда ты адаптируешься к новой ситуации. Ты сильнее, чем думаешь.

– Думаю, ты выбрала не ту специализацию, – искренне говорю ей я. – Тебе нужно перевестись на психологию. Из тебя получился бы классный психолог. Ты всегда можешь найти правильные слова.

Она фыркает, из ее рта вырывается смешок.

– Ничего об этом не знаю. – Выражение лица становится серьезным. – Я переживаю за тебя, и мне не нравится видеть тебя обеспокоенной. Всего-то.

– Я расскажу ему, – говорю я с большей уверенностью. – Мне нужно набраться смелости и взять себя в руки.

Я спускаю ноги с кровати и снова зеваю.

– Буду рядом, когда ты сделаешь это. – Она быстро обнимает, меня перед тем как уйти.

Очень радует факт, что сегодня у меня нет утренних занятий. В кровать я забралась только после трех, в итоге была вымотана.

Кэл снова ждет меня снаружи. Я качаю головой и, улыбаясь, перехожу дорогу к внедорожнику. Забираюсь внутрь, поворачиваюсь к нему лицом, и меня осеняет мысль.

– Откуда ты знаешь мое расписание? И как же твои собственные занятия?

– И тебе доброго утра, детка. – Вопрос проигнорирован, он наклоняется, чтобы поцеловать меня в щеку. Шквал нежных, как прикосновение перышка, покалываний проходится по моей коже. Мой взгляд скользит по его восхитительным губам, и у меня снова слюнки текут. Сердце стучит быстрее, и желанию поцеловать его становится почти невозможно сопротивляться. Чем дольше я нахожусь рядом с ним, чем чаще он ко мне прикасается, тем сильнее мне хочется вывести наши отношения за рамки дружбы.

Но я не могу этого сделать.

Не сейчас, когда он еще не знает про своего сына.

Эта мысль отрезвляет меня, и я откидываюсь на спинку сиденья, отводя взгляд.

– Все в порядке? – мягко спрашивает он.

– Конечно, – усердно улыбаюсь я. – Доброе утро. Хорошо спал?

– Ты же меня знаешь, – пожимает он плечами, когда внедорожник трогается с места. – Я засыпаю, едва моя голова коснется подушки.

Я всегда завидовала его умению засыпать мгновенно. Как человек, склонный к бессоннице, я хотела уметь спать всегда и в любом месте, как он.

– Ты не ответил на мой вопрос, – напоминаю я.

– Я, вероятно, смог достать копию твоего расписания.

Я издаю стон, откинув голову на подголовник, когда все встает на свои места.

– Ты заставил Кевина взломать университетский сервер, да?

– В яблочко, – гордо усмехается он и протягивает руку, переплетая свои пальцы с моими. – Не волнуйся, следов он не оставил.

– Твой брат однажды вляпается в какое-нибудь дерьмо, – бормочу я, качая головой.

– Не, он слишком умный для этого.

Я лениво поглядываю в окно, и еще одна мысль приходит мне в голову.

– Есть планы на сегодняшний вечер?

– Не-а, весь твой, – дерзко подмигивает он.

– Встретимся в пять на озере Элис? Не ешь. Еду я принесу.

– Это свидание? – спрашивает он, остановив внедорожник.

Я складываю руки на коленях и смотрю на него. Его лазурно-голубые глаза озорно блестят.

– Хочешь, чтобы было им? – Сердце быстро бьется в моей груди.

Вторая его рука переплетается с моей, и он притягивает меня к себе так близко, что между нами едва остается расстояние. Он смотрит на меня сквозь опущенные ресницы, на лоб спадают пряди волос. В воздухе буквально слышен треск электричества. Мое сердце пропускает удар, когда его взгляд останавливается на моих губах. Он наклоняется вперед, и во мне взрывается фейерверк чувств. Во рту пересыхает, и кажется, что вместо языка у меня наждачная бумага.