– Булочку, – попросил Второй, показывая на корзину с хлебом.

Женщина протянула ему всю корзину, чтобы он мог выбрать.

– Есть способ на сто процентов овладеть сердцем женщины? – отклонился от основной темы беседы гость.

– Не говорите глупостей, – укоризненно взглянула на него Радира. – На сто процентов можно овладеть только этой булочкой, и то, если вы ее проглотите и тут же покончите с собой. Гарантированно овладеть нельзя, но попытаться можно.

– Как?

– Спросите у нее сами.

– В смысле?

– В смысле – подойдите к ней и спросите, как сделать так, чтобы она вас полюбила. Потом четко следуйте ее рекомендациям.

– Но я же буду выглядеть в ее глазах полным идиотом! – воскликнул Второй.

Радира поманила его пальцем, и когда он, склонившись над столом, приблизился к ней, она прошептала:

– Именно это в вас мы и ценим больше всего.

– Идиотизм?

– Его признание.

Сергей рассмеялся. Ему определенно нравилась эта женщина.

– Одно не пойму, – сквозь смех проговорил он, – как человек. – и он осекся, вспомнив, что Повелительница не совсем и человек.

Радира, со свойственной всем женщинам интуицией, заметила эту заминку и успокоила:

– Человек, человек. Хаос в большинстве случаев набирает своих соратников из числа людей. Я, например, родилась в семье вождя одного северного племени и жила там до своего первого брака.

– А потом?

– Потом мой отец решил породниться с семьей вождя соседнего племени. Но у меня был любимый – молодой охотник, добрый, веселый юноша.

Женщина вытащила из-за пазухи кулон, сделанный из зуба какого-то животного, и протянула Сергею.

– Это его первая охота. Большой белый волк. Я любила его, но это чувство совсем не в ходу у северных племен. Отец заманил моего друга на край ледника к западу от деревни и скинул его вниз. Ночью сгорела его хижина вместе со спящими там родителями.

– Кошмар! – не сдержал восклицания Второй.

– Это еще не кошмар, кошмар начался позже, на свадьбе, – хозяйка скинула с ног сапоги, уселась по-турецки и взяла в руки чашку с теплым молоком. – В первую брачную ночь я перерезала горло своему мужу, а наутро, по традиции северных племен, меня изнасиловали все главы семейств нашего племени, а потом скинули в яму с голодным медведем. Неизвестно, повезло или нет, но это уже не имеет значения – следом за мной в яму скинули случайно забредшего в нашу деревню менестреля. Когда яму накрыли решеткой, странник засунул в глотку медведя руку и вырвал у того череп. Вырвал легко, как луковицу из земли. Потом он повернулся ко мне и спросил:

– Да?

И я согласилась.

– На что?

– На что угодно. Мне было все равно. Еще никто, кроме моего убитого возлюбленного, не спрашивал моего согласия.

– И потом?

– О! Потом менестрель пел на языке Хаоса. Я ничего не понимала, но с каждым звуком его песни меня наполняла сила. Дикая, свободная, жаждущая вырваться наружу. Так оно и случилось – утром я выбралась из ямы и стала убивать всех, кто попадался мне на пути. Мужчин я рвала руками на части, женщинам и старикам разбивала кулаками головы. Пока я уничтожала деревню, поэт сидел на пороге одного из домов и смеялся. Мой отец пытался убежать, но я поймала его, сломала ему руки, ноги, позвоночник и сбросила в тот же ледник, куда он сбросил мою любовь. Он визжал, как недорезанная свинья.

– Свою мать вы тоже убили?

– Нет, она прыгнула вслед за отцом сама, но перед этим поцеловала меня и шепнула: – Правильно, все правильно.

– Она не осудила вас?

– За что? Отец сорок лет издевался над ней.

– Так зачем она прыгнула за ним?

– Ее жизнь, пусть плохая, уже не имела смысла. Потом, она понимала, что я должна ее убить тоже. Она меня пожалела.

– Убили бы?

Радила задумчиво отхлебнула из чашки глоток молока и призналась:

– Не знаю.

– Что было потом?

– Потом я уничтожила деревню своего мужа. Менестрель запретил убивать только младшую дочь вождя – Морати. Что-то он в ней увидел.

– Королева знает эту историю?

– Эту историю знают только два существа на свете – вы и мой спаситель.

– Тзинч?

– Да.

– Почему вы мне все рассказали?

– Ты же Магнификус.

– Ну и что?

– Больше никто не мог ее услышать, а мне очень хотелось ее рассказать.

– Я вас понимаю, – Второй вернул хозяйке ее кулон, и она бережно спрятала его на груди.

– Испугала? – спросила она.

– Нет, хотя должны были, – честно ответил Сергей. – Расскажите, что было потом?

Радира поставила чашку на стол и продолжила:

– Потом Тзинч оживил моего возлюбленного. Я видела, как со дна ледника поднимается его истлевшее тело и принимает форму огромного белого волка.

– Волка? Такого же, как он убил на охоте?

– Совершенно верно.

– Но почему волка?

– Тзинч сказал, что это все, что он может для него сделать. Хотя теперь я понимаю, что он просто не хотел меня ни с кем делить.

– Разве Тзинч интересуется женщинами?

– Нет, он не имеет пола. Тзинча интересуют только изменения. Я была его шедевром на тот момент, потом ему требовалась моя помощь. Я должна была вырастить Морати и сделать ее королевой эльфов.

– Тогда почему у Морати – бог Кхорн, тупица и живодер, по вашим словам?

– Это моя ошибка. До ее совершеннолетия я таскала Морати за собой, она познала только вкус крови и физического удовольствия, но не познала чувства преданности и любви.

– Тзинч не рассердился?

– Его это даже рассмешило. Это тоже было изменение, пусть не запланированное, но изменение.

– А что стало с Белым волком?

– Надеюсь, он ждет меня где-то в Северных Пустошах, – сказала женщина, – но мы встретимся только после смерти Тзинча, а он бессмертен.

– Грустная история, – вздохнул Второй и пристально взглянул в темные глаза Радиры. – И все-таки, причем тут я? Вы надеетесь, что я убью Тзинча?

– Кто знает?! – поднялась со своего ложа женщина. – Ведь что-то заставило Магнификуса вернуться!

– Да я не тот Магнификус! – воскликнул Сергей. – Тот, насколько я понимаю, уже никогда не вернется. Я только по имени Магнификус! Слово, не больше!

– Слово Древних определяет реальность! – весомо изрекла хозяйка. – Твое имя – это надежда для очень многих существ этого бедного мира.