С Жилиным прикатила масса вооруженного народа. Вначале я даже офигел от количества охраны. Но оказалось, что охраны там как раз не особо много, а основная часть толпы, в количестве пятидесяти человек, это стажеры, отобранные в мой батальон. То есть вначале я подумал, что мне их дают как пополнение, но Чура быстро поправили. Нет, это оказались именно будущие командиры подразделений регулярной Красной Армии, которые, находясь в моем батальоне, должны изнутри прочувствовать все нюансы новых взаимоотношений, принятых среди морпехов. На живом, так сказать, примере. И перенести их в формируемую РККА.

Из этих пятидесяти восемнадцать человек были бывшими офицерами, от прапорщика до капитана. Еще двадцать два происходили из унтеров. Оставшийся десяток (в основном не служивых) являлись личинками комиссаров и переходили под крыло Лапина.

Но это я узнал несколько позже. А поначалу все окрестное начальство встречало председателя ВЦИК на перроне. И там, поручкавшись со всеми, хитро блестящий глазами Седой представил мне своего спутника. Матюшин, судя по приветствиям, его знал и до этого. А я даже сразу как-то и не обратил внимания на этого парня. Единственно отметил, что его усато-бородатая физиономия кого-то смутно напоминает и всё. А тут Иван, с прыгающими чертиками в глазах, сказал:

– Вот, товарищ Арсений, знакомься. Это и есть сам Чур.

Усатый, с большим уважением протягивая руку, представился:

– Михаил. Михаил Васильевич Фрунзеэ, – и добавил: – Очень приятно познакомиться со столь выдающимся человеком.

Я, машинально пожимая ладонь, недоуменно посмотрел на обоих:

– Э-э… не понял. Вы как-то определитесь. Так Арсений или Михаил?

Парень располагающе улыбнулся:

– Арсений – это партийный псевдоним. А родители нарекли Михаилом.

Кивнув, представился в ответ:

– Чур. Но подозреваю, что это тоже псевдоним…

Михаил покачал головой:

– Да, я знаю. Товарищ Жилин рассказывал о вашем ранении. Но будем надеяться, что вы еще вспомните всё.

Угу. Прямо как Шварценеггер в том фильме. Вспомню и моментально устрою революцию на Марсе. Ну да ладно – это все хохмочки. Только вот пока непонятно, зачем Иван сюда этого парня приволок? И с чего бы он представился как Фрунзеэ, а не как Фрунзе? Откуда у этого ухаря сей французский прононс в фамилии взялся? Хотя, возможно, это очередное отличие между нашими мирами? Кто ж его знает?[13]

Ну а потом началась суета. Митинги (уже, честно говоря, утомившие), поздравления и награждения. Седой приволок целый чемодан советских наград и, после консультаций со мною, щедрой рукой распределял ордена и медали. Не обошли никого, а мне досталось даже две. «Знамя» – за рейд с захватом БП, и «Красная звезда»[14], за уничтожение немецкого гарнизона в Дьяково. Ну и как вишенка на торте, весь батальон был награжден почетной грамотой от Советского правительства.

Потом было переформирование взводов, с учетом как стажеров, так и пополнения. В общем, нормально переговорить с Жилиным у нас получилось лишь через два дня. А узнав, зачем он так срочно возжелал встречи, я охренел:

– Чего? Ты это серьезно? Что значит – не пустить противника в Крым? Как ты себе вообще это представляешь?

Устало вытянувший ноги Иван на этот крик души отреагировал странно:

– Почти никак не представляю. Но если немцы вместе со своими подручными австрийскими «сечевыми стрельцами» возьмут Севастополь, то Черноморского флота у нас не останется. В прошлый раз именно так и было. Пришлось самим топить свои корабли. Очень не хочется это делать и в этот раз…

Я же закусил удила:

– И в чем проблема? Затопим. Потом поднимем. А еще лучше не поднимем, а новые построим. Лично для такого дела пару десятков тонн золота выделю.

Седой спокойно возразил:

– Ты своими кладами не раскидывайся. Копейка рубль бережет. Слыхал такое? Постройка – это время. А там, помимо кораблей, еще такие запасы сосредоточены, что если я тебе их перечислю, ты слюной захлебнешься. Да и, в принципе, нам флот в ближайшее время понадобится.

Хм, знает, бродяга, куда бить. Воинские запасы – это серьезно… Только вот насчет флота я недопонял. Зачем он понадобится, тем более в ближайшее время? Спросив об этом, получил интересный ответ:

– Я рассчитывал с Черноморского флота часть кораблей перевести на Балтику. А с Балтийского несколько единиц на Север переправить. Годика эдак через два, когда инфраструктуру там более-менее подготовим…

– Куда?! И зачем?

Глава ВЦИК криво улыбнулся:

– Не зачем, а почему. А на Север это – в Романов-на-Муроме. Тебе это место больше известно как Мурманск.

Я насупился:

– Там что – интервенты ожидаются?

Иван отрицательно качнул головой:

– Это вряд ли. Хотя всякое может быть, и поэтому надо подстраховаться. У нас же Север вообще не прикрыт, а соседушки беспокойные. Пока империя жива была, никто не дергался. Зато сейчас… Вот ты в курсе, что на нашем берегу они тюленей миллионами уничтожали?

– Тюленей?

– Угу. Их самых. Драные потомки викингов – норвежцы – уж очень постарались. И если у нас там хоть небольшого военного флота не будет, то все повторится. А ты говоришь – затопить…

– И что прямо действительно – миллионами? Кстати, чего они так вообще с бедными ластоногими? – я фыркнул. – Личная неприязнь?

Собеседник коротко ответил:

– Бабки. Все как обычно упирается в деньги. Тюлени – это шкуры, мех, мясо, жир. Норги тогда к двум целям стремились. Хапнуть на халяву, а также уничтожить ресурсную базу конкурентов. И потеряли мы там столько, что если брать по деньгам, то несколько флотов отстроить можно. К слову сказать, соседушки тогда настолько постарались, что и в наше время их старание сказывается. То есть спустя почти сто лет…

Подняв руки вверх, я согласился:

– Ладно. Про котиков понял. Но я один черт не представляю, что можно сделать в Крыму. Я когда пленных тряс, попутно и окружающую обстановку узнавал. Так вот – ко входу в Крым готова пятнадцатая дивизия лендвера. Плюс австро-венгерские «сечевые стрельцы». Да будь я жидким Терминатором, у меня быстрее батарейки закончатся, чем я их изничтожу! И вообще, что-то не понимаю – чего вы раньше-то не чесались? Ты сам где был? Или заподпрыгивал, только когда петух жареный клюнул?

Иван моментально озверел: