– Идем, Мария. – Катя потянула подругу за рукав.

Провожать их высыпало из комнат десятка полтора хвостатых обитательниц квартиры. Катя смотрела на них и испытывала жалость. Загубит их хозяйка со своей любовью, такой бессмысленной и беспощадной. А бедным соседям каково – каждый день кошачьим амбре дышать? Удивительно, что никто еще участковому не нажаловался. Только в ветеринарку обратились. Святые люди здесь живут. Или глупые.

Катя с Марией вышли на лестничную площадку.

– Мы к вам еще как-нибудь заглянем, – пообещала Катя. – В порядке контроля.

– Заходите, – не стала возражать женщина. – Мне соседи из восемнадцатой квартиры мясных обрезков обещали дать… они оба в гастрономе работают. Котлет накручу, кискам хватит поесть, может, и нам с вами останется.

Машка отвернулась, и ее передернуло. Похоже было на рвотный рефлекс. Нет, не от кошек Марию замутило, а от такого к ним отношения. Есть особый вид варварства – когда человек не ведает, что творит, и вдобавок уверен, что делает добро. Такого ничем не перешибешь. Катя поспешила распрощаться с хозяйкой приюта, и та торопливо захлопнула дверь, пока ее драгоценные кошечки не разбежались.

Они вышли, а запах сопровождал их до самой улицы.

– Вот, хорошо, что я тебе запретила кота оттуда взять, – вдруг высказалась Машка. – А то… Нет, ты слышала, какой там запах? Однозначно звереныши к лотку не приучены. Придется, наверное, платье выбрасывать – вонь намертво впиталась.

– Ей бы умолять нас, чтобы мы кошек ее стерилизовали, а она, видишь ли, не пойдет против природы! – пыхтела Катя. – Дождется, что соседи против нее пойдут. И куда потом этот питомник?

– Надо девчонкам в Интернет написать, зоозащитницам, пусть что-нибудь придумают.

– Когда им думать, на них и так столько кошек и собак…

Домой Катя приехала уже ближе к девяти часам вечера. Она вышла, чтобы открыть ворота, и вдруг услышала жалобное поскуливание.

– Опять подкинули? – ужаснулась она.

«Добрые» люди хорошо знали, где проживает ветеринар, и щедро одаривали ее новорожденными щенками, слепыми котятами, взрослыми больными кошками и собаками, наивно считая, что свой долг перед природой они уже выполнили, а дальше уже – забота ветеринара.

Скулеж становился все громче. Катя огляделась… За два двора от ее дома, возле чужой калитки, сидел привязанный на поясок от ее халата трехлапый Ерофей, смотрел на Катю и ждал помощи.

– Да какая же сволочь тебя сюда привязала?! – кинулась Катя к любимцу. – Сейчас… погоди…

Рядом с собакой верно сидела соседская Симка, и только Чижика с ними не было. Чиж был… дома. У себя.

– Хорошо, хоть недалеко привязали, – не могла успокоиться Катя, ведя бедолагу во двор. – Ну надо же! Кому ты помешал? Не люди и… даже не звери, а не знаю кто! Сиди, Ерофейка, сейчас я тебе поесть принесу. Симка, и ты не убегай, вместе будете ужинать.

Она поспешила в дом.

Там ее ждал сюрприз. На кухне, развалясь на маленькой табуреточке, восседала незнакомая пожилая мадам, а возле нее ужом вертелся Роман – несостоявшийся Катин и Машин женишок.

– А… а вы как сюда? – опешила Катя.

– О-о-о-й! А вот и наша Катенька-а! – как-то слишком медово запел Роман. – Мамочка, познакомься.

– Я уже поняла, – через зубы процедила тетка и строго посмотрела на Катю: – Чего это ты, миленькая, развела у себя тут псарню? Войти невозможно, бросается!

– Так это вы? – гневно прищурила глаза Катерина. – Это вы выкинули Ерофея? Что он вам сделал?

– Я же объяснила – кидался, – лениво жевала хлеб с маслом тетка. – Вот Ромочка его и…

Катя медленно огляделась.

– А что случилось с Машей? – спросила она Романа. – Чем она тебе в качестве невесты не приглянулась? Она… Дай-ка угадаю. Ах, она тебя выставила… А ну топай отсюда! Ты что же думаешь, если Машка тебя вышвырнула, то я дико обрадуюсь и сразу тебя к себе приглашать стану?!

– Катя, не смей кричать, мне неприятно! – счел нужным обидеться Роман. – Машенька… Она нас… Она по телефону сказала, чтобы мы, чтобы вы… В общем, свою жилплощадь она ставит выше отношений. Мы с мамой не хотим такой родни. И потом… Есть же девушки, которых показывают по телевизору, у которых великолепное будущее и они совсем не выпендриваются! Правда же, Катенька?

– Да, Роман… Такие девушки есть. Но тебе придется сильно потрудиться, чтобы их найти, – сурово отчеканила Катерина. – И запомни, я не люблю, когда обижают моих животных!

– Рома, Машка была куда спокойнее, – лениво заметила тетка. – Чего эта девица все время кричит? И ты на ней хотел жениться?

– Мамочка, – пролепетал Роман, – Катенька очень добрая девушка…

– Этой девушке в пятницу небось полтинник исполнился? – злобно сверкнула глазами матушка Романа и резко повысила голос: – А вести себя так и не научилась! К ней, можно сказать, сваты приехали! Будущая свекровь почтила своим вниманием! А эта вертихвостка…

Катя уважала старость. Старалась уважать, поэтому до скрипа сцепила зубы, отправилась во двор и притащила топор. Зайдя в кухню, она с силой долбанула им по табуретке – и та разлетелась на куски.

– А-ай! – завопила тетка, четко выговаривая каждую букву. – Ай, Рома! Она меня зарубит! Твоя первая – Ленка, не зарубила, Наташка не добралась, Юлька не тронула, а эта… Точно зарубит!

– У вас есть две минуты, – тихо и грозно произнесла Катя. – После этого я за себя отвечать не смогу… И то… если выдержу…

Роман побледнел. Пока он приходил в себя, его тучная мамашка ракетой вылетела из-за стола и вынеслась из дома.

– Чего примерз? – ждала Катя.

– Сейчас… – не спуская с нее глаз, тихо пятился к комнате Роман. – Я только… я вещи… мы с чемоданами потому что…

Он нащупал руками чемоданы и, не сводя глаз с топора, попятился к выходу. Возле самой двери он выдохнул – Катя была уже на безопасном расстоянии. Роман постарался перейти к мирным переговорам.

– Катя! Я… тихо, не шевелись… Я понял, что лучше тебя… Катя, ты самая лучшая! Я буду у тебя жить. Потому что… Тихо, Катя, не волнуйся… не дергайся… ты лучше всех, Катя!

– Лучше Наташи, Маши… кто там еще? Юля, Лена… я всех лучше?

– Да! – кивнул Роман так, что чуть шея не переломилась. – Ты самая… как же…

– Пошел вон, – устало проговорила Катя. – Зарублю.

– Понял, – снова заторопился Роман. – Все понял…

И он последовал за матушкой.

– Вот надо же, – бросила топор в угол Катя, – из-за них такую хорошую табуретку раскрошила… А, ничего, все равно потом новую куплю. Это называется… одинокая женщина… Совсем одинокая.

Глава 10

На еду Ерофей накинулся, будто голодал несколько дней кряду. Катя сидела на крыльце. Смотрела, как он ест, и вспоминала Чижика. От мрачных дум ее отвлек звонок подруги.