Это были устройства для заводки часов, изящные коробки с бархатными выступами, протуберанцами, каркасами, или как их там. Возможно, у них и имелось какое-то специальное название, но Зарси этого не знал. Просто искусственные руки, точнее, запястья.

Затем последовали часы, извлеченные из дорожных футляров. «Ролекс», «Патек Филипп», «Белл и Росс», «Брегет», «Пьяже», «Картье», «Омега» и так далее, всего больше восьми десятков. Все механические, отсчитывающие точное время. Секундные стрелки двигались точно по делениям, а не между ними, как это бывает у дешевых кварцевых часов. Изящные, дорогие, сверкающие.

Слуга по очереди надевал часы на искусственные запястья, и в конце концов спальня стала напоминать выставочный зал парижского ювелирного магазина, обслуживающего эксклюзивных клиентов. И тут выяснилось, что в каждой коробке имелся также шнур электропитания. Обслуживающий персонал разматывал шнуры и втыкал их в удлинитель с множеством розеток.

— Сэр?

— Да, можешь приступать.

Гюль нажал клавишу выключателя на удлинителе, и все бархатные запястья начали медленные, методичные вращения, описывая окружность диаметром дюйма четыре. Теперь комната походила уже не на выставочный зал ювелирного магазина, а на театральную сцену, наполненную призрачными явлениями, вращающими часы для поддержания их жизни, в бесшумной синхронной симфонии плавно движущихся циферблатов.

Поскольку в спальне царил полумрак, фосфоресцирующие цифры светились особенно ярко. Это напоминало неторопливое пиротехническое шоу. Зарси знал, что под каждым циферблатом скрывается галактика шестеренок, осей, зубчиков и камней, связанных воедино некой непостижимой логикой, рожденной невероятным воображением, ведущим родословную от первого «анкерного спуска», созданного каким-то давно забытым гением в Средние века.

Зарси одинаково истово любил и ненавидел все эти зубчатые колесики, крохотные пружинки, качающиеся маятники системы подзавода, стрелки, непостижимым образом движущиеся по кругу, измеряя не время, как думают многие, а лишь натяжение заводной пружины. Именно это отсчитывали часы; время было лишь метафорой. На самом деле никакого времени не существовало, в том смысле, что его нельзя пощупать, взвесить, лизнуть, попробовать на вкус. Часы тикали, подчиняясь натяжению пружины, а также воображению, сотворившему механизм завода; волшебство, абсолютное и трогательное, и Зарси любил его — в славе и проклятии.

Штаб-квартира балтиморского отделения ФБР,

Вудлон, за Кольцевой дорогой,

Балтимор, штат Мэриленд,

17.00 следующего дня

Шесть встреч, и в ходе каждой Боб произносил маленькую речь о выдающейся технике стрельбы с руки, которой обладал Рей Крус. Дважды с представителями Управления, по разу с полицией Балтимора и штата Мэриленд, еще две встречи с Секретной службой, и каждый раз отмечались позиции, проверялись радиочастоты, выкладывались координаты для авиации — парад досконального планирования, повторяющийся в третий, четвертый, пятый раз. Все валились с ног от усталости. Но домой никто не уходил.

Боб сидел вместе с Ником Мемфисом и другими коллегами — галстуки ослаблены, пиджаки сняты, рукава рубашек закатаны — в угловом кабинете начальника отделения в неказистом административном здании, арендованном Бюро и отделанном в том безликом убогом стиле, который получил название «бюрократия девяностых». И все же одна мелочь выделялась: одной из предыдущих обитательниц кабинета была женщина, и она разместила в приемной под стеклом остроумную куклу Дика Трейси[26]и вырезки из комиксов. Никто из пришедших на смену мужчин не заметил куклу и не потрудился ее убрать.

Сейчас все собрались для проведения анализа ситуации, «ансита», говоря профессиональным жаргоном. Один из специальных агентов только что подвел итоги дня по розыскам Рея Круса, включавшим прочесывание всех гостиниц и мотелей, апартаментов внаем, стоянок для жилых прицепов, приютов для бездомных, просмотр всех отчетов местных правоохранительных органов, включая протоколы о задержаниях за превышение скорости и нарушение общественного порядка. Полный идиотизм, на взгляд Свэггера; Рей Крус не собирался ввязываться в пьяную драку.

И далее в таком же роде, в том числе опросы сотрудников розничных магазинов и объектов питания, обзор работы почтовой службы и частных курьеров, осмотр мусорных баков, доклады дорожной полиции, службы регулировки светофоров, контролеров парковок. Были проверены все телефонные доносы — в общем, вся та серая рутина, составляющая основу работы правоохранительных органов. Ничего.

— Вы эксперт, — обратился кто-то к Свэггеру. — Где может затаиться снайпер морской пехоты?

— В настоящий момент, — ответил Боб, — он должен лежать в яме, замаскированный листьями и ветками, лицо вымазано темно-зеленой и черной краской. Он готов есть, мочиться и срать в этой яме и при необходимости умереть в ней. Он проделал долгий путь ползком до этой ямы и не покинет ее до тех пор, пока не сделает дело.

Кто-то рассмеялся, устало и невесело.

— Из Вашингтона ничего нового? — спросил Мемфис специального агента Трэвиса.

— Новые данные о прошлом Круса.

— Сержант Свэггер, когда выдастся свободная минутка, взгляните на это.

— Непременно.

— Послушайте, — заговорил командир балтиморского спецназа, — сержант Свэггер, помню, вы вчера назвали Круса «примерным католиком». Я тут подумал: а что, если он раздобудет сутану и проникнет в ту колокольню в сквере?

— Реймонд Шоу в фильме «Маньчжурский кандидат», — заметил кто-то.

— Мы тщательно прочесали церковь, но это очень хорошее предположение, — сказал Ник. — И у Круса подходящая неприметная внешность, так что он запросто может сойти за священника. Я завтра же выделю туда дополнительных людей.

— Камуфляж, — сказал Боб.

— Прошу прощения, сержант?

— Камуфляж.

— Вы полагаете, Крус замаскируется под куст? Или он уже на месте, замаскированный под куст?

Раздался смех, и даже Боб улыбнулся шутке агента.

— Нет, — сказал он, — я имею в виду другое. Несмотря на все то, что я сейчас сказал, Крус не собирается красить лицо зеленым, налеплять на голову веточки и надевать костюм, похожий на болото. Однако камуфляж занимает центральное место в его мыслях. Вот что показала та операция в Афганистане. Слиться с окружающей местностью. Ну хорошо… с местным населением. Итак… как он замаскируется сейчас?

Последовало молчание.

— Поставим вопрос иначе: где он разместится, чтобы быть незаметным? Каково его основное качество? Что можно сказать про него в первую очередь?

— Он морской пехотинец.

— Он снайпер.