После сомнительных теорий Прантца, предположений Ив и речей о человекокреслах, Квиллерен почувствовал некоторое облегчение при знакомстве с миссис Макгаффи. Она показалась ему куда более респектабельной, несмотря на странное название магазина. Но хозяйка вполне разумно объяснила и последнее недоумение:

— Это все старинные деревянные сосуды. «Ноггин» — с ручкой, как чашка. «Пиггин» похож на ковш. Феркин" использовали для хранения продуктов.

— Откуда вы знаете?

— Из книг. Когда нет покупателей, я сижу здесь и читаю. Хорошая работа для школьной учительницы на пенсии. Если вам нужна литература по истории Америки или антиквариату, только попросите.

— А у вас есть что-нибудь о Хламтауне? Меня особенно интересует особняк Коббов.

— Самый значительный дом на нашей улице! Построен Уильямом Тауном Спенсером, известным аболиционистом, в 1855 году. У Уильяма было двое младших братьев, Джеймс и Филипп, которые построили рядом такие же здания, только поменьше размером. Кроме того, у него была незамужняя сестра Матильда, слепая от рождения. Погибла в тридцать два года упав с лестницы в доме брата.

Она говорила с уверенностью, понравившейся Квиллерену. Он был по горло сыт слухами и путаными псевдоидеями.

— Я заметил, что жители Хламтауна склонны падать и погибать при этом, — сказал он. — Странно, что это началось еще тогда.

Женщина печально покачала головой.

— Бедная миссис Кобб! Сможет ли она по-прежнему держать магазин без мужа?

— Мне говорили, что Си Си был своего рода живым огнем Хламтауна.

— Возможно, и так… Но, честно говоря, я терпеть не могла этого человека. Он был ужасно невоспитан! Нельзя так вести себя в цивилизованном обществе. Я считаю, что настоящей потерей для нас была гибель Эндрю Гланца. Прекрасный юноша, такой многообещающий и настоящий ученый! У меня есть право говорить о нем с гордостью, потому что именно я научила Энди читать двадцать пять лет назад на севере штата, в Бойервиле. Ах, он был таким смышленым парнишкой! И грамотным. Я знала, что когда-нибудь он станет писателем.

Ее морщинки лучились.

— Он писал статьи об антиквариате?

— Да, но еще и роман, от которого у меня осталось смешанное впечатление. Энди дал мне прочитать первые десять глав. Я, естественно, не стала огорчать его, но… Не одобряю эту отвратительную современную литературу! И тем не менее говорят, что она популярна.

— А где происходило действие романа Энди?

— В общине антикваров вроде нашей, но там существовали всякие антипатичные герои: алкоголики, игроки, гомосексуалисты, проститутки, торговцы наркотиками, прелюбодеи! — Миссис Макгаффи содрогнулась. — О, Боже! Если бы наша улица была хоть чуть похожа на ту, что у него в книге, я, наверное, завтра же закрыла бы магазин!

Квиллерен погладил усы.

— А вы не думаете, что в Хламтауне происходит нечто подобное?

— Ах, нет же! Ничего подобного! Только… — Она понизила голос и бросила взгляд на забредшего в магазин покупателя, — я бы не хотела, чтобы вы писали об этом, но… Говорят что тот маленький старичок, который продает фрукты, букмекер.

— Букмекер? Он принимает ставки?

— Так говорят. Только, пожалуйста, не злоупотребляйте моей откровенностью. Наш район пользуется хорошей репутацией.

Покупатель прервал их:

— Простите, у вас есть масленки?

— Одну минутку, — ответила она с любезной улыбкой, — я с радостью помогу вам.

— А что случилось с рукописью Энди? — спросил Квиллерен, направляясь к двери.

— Я думаю, он дал ее своей подруге, мисс Дакворт. Она просила почитать, но… — миссис Макгаффи торжествующе закончила, — он хотел, чтобы это сначала сделала его старая школьная учительница!

Сырой туман злорадно превратился в холодный пронизывающий дождь. Квиллерен шел к «Голубому дракону» так быстро, как только позволяло колено.

— Сегодня я собираюсь заняться мародерством, — объявил он Мэри Дакворт. — Бен Николас введет меня в курс дела.

— Куда вы пойдете?

— В старый театр на Цвингер стрит. Бен сказал, что здание заколочено, но можно пробраться через служебный вход. Нужно попробовать самому, чтобы писать о людях, которые, рискуя подвергнуться аресту, спасают предметы старины. Я думаю, об этом должны знать, а занятие подобного рода следует узаконить.

Мэри радостно улыбнулась:

— Квилл, ты говоришь как убежденный антиквар! Ты тоже заразился!

— Я просто вижу, когда может выйти хороший материал, вот и все. А пока… Ты не могла бы одолжить рукопись романа Энди? Мне рассказывала о нем миссис Макгаффи, и, раз он о Хламтауне…

— Рукопись? У меня нет никаких рукописей.

— Но миссис Макгаффи сказала…

— Энди дал мне почитать первую главу, вот и все.

— А что же тогда случилось с романом?

— Понятия не имею. Роберт Маус должен знать.

— Может быть, позвонишь ему?

— Сейчас?

Квиллерен нетерпеливо кивнул.

Мэри взглянула на высокие напольные часы.

— Не совсем подходящее время. Он готовит обед. Это очень срочно?

Тем не менее она набрала номер.

— Уильям, — сказала мисс Дакворт, — не могу ли я говорить с мистером Маусом?.. Пожалуйста, скажи ему, что это Мэри Даксбери… Вот этого я и боялась. Минутку. — Она повернулась к Квиллерену. — Слуга говорит, что Боб готовит голландский соус к кольраби и просил не беспокоить.

— Скажи ему, что «Бег дня» собирается напечатать грязную сплетню об одном из его клиентов.

Юрист подошел к телефону (Квиллерен представил его в фартуке с шумовкой в руке) и заверил, что ничего не знает о какой-то рукописи. Среди бумаг Эндрю Гланца ничего подобного не было.

— Тогда где же она? — спросил Квиллерен у Мэри. — Можно предположить, что ее уничтожили — кто-то, у кого были на это причины. Что было в той главе, которую ты читала?

— Там рассказывалось о женщине, которая собиралась отравить мужа. Довольно захватывающе.

— А почему Энди не дал тебе читать дальше?

— Он считал роман своей тайной. Тебе не кажется, что большинство писателей очень чувствительны, когда речь идет об их работе, еще не напечатанной?

— Предположим, все герои были взяты из жизни. Миссис Макгаффи, похоже, думает, что они вымышленные, но не ей судить.

Она живет слишком замкнуто. Возможно, роман Энди раскрывал некоторые неприятные тайны Хламтауна.

— Он не сделал бы такого! Энди был таким деликатным…