к такому вниманию, особенно со стороны посторонних мне людей. — Это наша кровь, дорогая, — бабушка взяла меня за руку и потянула за собой.

Если честно, то я слегка была дезориентирована и отчего-то не особенно горела желанием направляться туда. Моя старушка, судя по всему, все чувствовала.

— Мне надо вернуться к Роланду, — тихо промолвила я, выдергивая руку из крепкой хватки женщины. Когда бабулины глаза сверкнули скрытой яростью, я чуть съежилась, но была на чеку. — Он мой муж, бабушка. Я не могу его оставить. Это убьет Тёмного.

— Вам нельзя быть вместе, детка, — сменив ярость на понимание, бабушка глубоко вздохнула и подошла ближе ко мне, закрывая за нами невидимый портал взмахом своей руки. — Это опасно, Дарина. Послушай меня, прошу. Я не хочу, чтобы с тобой что-либо случилось, но ищейки вышли на твой след, а сейчас лучшее, что я могу сделать для тебя — это скрыть подальше от их глаз и пастей. — Бабушка погладила меня по плечу, согревая своим теплом. Я льнула к ней, но мысли все равно не давали покоя. Мое сердце разрывалось на части — я должна была быть с Роландом.

— От чего ты пытаешься меня спасти? — не отступала я, но бабушка отказывалась вдаваться в подробности. Она увиливала от ответа и уже засобиралась пойти дальше, но я ее одернула, схватив за локоть. — Бабушка!

— Дарина, перестань!

Я отшатнулась, заметив, как исказилось лицо моей старушки. Впервые я ее испугалась, ведь прежде такого обезображенного, исполосованного лица я не видела у нее. Когда женщина от отчаяния выдохнула и осунулась, мне стало ее жаль, но я не спешила ее утешать. Напротив, сделала пару шагов от нее и приготовилась к очередному фокусу.

— Детка, не отдаляйся от меня, — захныкала бабушка, протянув кисть ко мне. — Возьми же меня за руку, Дарина, — тон умоляющий, но нотки приказа все же есть.

— Я нужна Роланду, бабушка, — едва шевеля губами произнесла я. Мы пристально глядели друг другу в глаза, и бабушка от безысходности кивнула.

— Ты вернешься в Зазеркалье, — начала она, обрадовав меня, но как бы не так, и вся моя радость канула в лету, когда бабуля добавила: — только с условием, внучка. Я должна буду стереть тебе память. В очередной раз.

Эта фраза «в очередной раз» буквально въелась мне под корку мозга. Как будто меня уже неоднократно предавали, а я продолжала жить иллюзией прекрасной жизни. И каковым было мое разочарование, смешанное с удивлением, когда я увидела Карину и Николая. Тех самых, что вились у моего «Цветочного рая» — моя оранжерея… все мои растения наверняка погибли после стольких дней-недель отсутствия. Ребята шли к нам. По их опущенным, виноватым взглядам было не трудно догадаться, что только я одна жила во лжи. Кругом люди оберегали меня от чего-то, но не смели даже слова сказать об этом. Я хотела прямо сейчас бежать, да вот только путей обратно не виднелось. Меня в очередной раз взяли в заложники.

— Сколько раз ты делала это со мной? — подступил ком к горлу, но я его игнорировала, когда задавала вопрос бабуле, преобратившейся вновь в привычный для меня облик. От моего пристального взгляда бабушка не пыталась бежать, а ее глаза, наполненные тайной и знанием большего, глядели на меня и молчали.

— Достаточно много, Дарина. Слишком много, чтобы ты могла жить человеческой — простой жизнью, которой не было ни у кого из нас, — бабушка щелкнула пальцами, призывая свою магию крови. В этот момент я ощутила мурашки по коже, а газонная трава лозами стала обвивать мои ноги, буквально создавая подобие туфель. — Закрой глаза, детка, не сопротивляйся зову ведьмовской крови, — шептала она, и я впадала в странный транс, в котором начала видеть сменяющиеся галопом картинки, вырванные из моей ранней жизни.

«Мама… я зову ее, а она удаляется всё дальше и дальше… но это не мой голос — он слишком тонкий и детский. Мамины белые локоны развивались на ветру, а ярко алая улыбка контрастировала с мраморной кожей. Она не такая как я, и все же кровь чувствовала родные корни.

Маленькая девочка с большими глазами удивленно уставилась в отражение зеркала, откуда наблюдала я за ними. Малышка, ты меня видишь? Но девчушка засмущалась, поправив за ухо локон кудряшек. Веснушки покрывали носик и немного высокий лобик. Щечки румяные, но кожа такая же беломраморная — аристократическая. На ней надето платьице до самого пола, а вокруг талии обернут розовый бант с лентой в тон. Настоящая куколка в живом исполнении.

— Когда-нибудь ты станешь самой могущественной, моя принцесса, — белокурая женщина притянула девочку к своей груди и, убаюкивая, напевала мелодию.

Ту, что я уже слышала в замке Роланда.

Я коснулась холодного стекла, ощутив в ладонях сотни иголок, а затем пронизывающий до боли крик малышки. Вглядываясь в густоту серой дымки, я не могла сосредоточиться и найти среди клубов дыма ни девочки, ни женщины. Разволновалась не на шутку, начав долбить по стеклу, как будто могла его разбить и ринуться на помощь.

Картинки сменялись мгновенно одна за одной, и теперь перед моим взором появилась бабушка. Ее улыбка меня озарила и на душе становилось очень легко. Но она подняла маленькую девочку с пола к себе на руки и, обняв, коснулась головки ладонью. Прошептала губами заклинание и девочка прекратила плакать.

— Мама…, — плакала малютка, постепенно уплывая в сон. А бабушка продолжала качать ее и напевать мелодию, только теперь слова искажали ноты.

— Теперь ты в безопасности, — промолвила она, уставившись в зеркало, будто все же заметила меня, и, как оказалось, это было именно так. Бабушка вместе с малышкой на руках подошла к отражению, свободной рукой коснулась отражения, и я вторила ее движению. Соприкосновение отдалось пульсацией, прожигающей жилы по рукам и ногам. — Однажды, ты все вспомнишь, но тогда, Дарина, ты будешь сильнее, чем сейчас.

Недоумевая от напутствующих слов, я поняла, что маленькая девочка — это я. И бабушка вовсе не видела меня в отражении, она просто оставляла объяснения в тот отрезок времени, что случался с нами…»

Будто очнувшись от очередного сна, я на вялых ногах рванула прочь от бабушки и ребят, молча стоявших рядом с нами. Я не знала — кто я, и кем была та женщина. Своих родителей, откровенно говоря, я никогда не помнила, а те фотографии, которые хранились в нашем доме, скорее всего было очередным обманом ради моего мифического спасения.

Ради защиты от самой себя?

Я мысленно рисовала в голове портал обратно в замок Роланда, но тщетно.