Она завизжала высоко и пронзительно, как свисток паровоза.

Огонь действительно разгорелся из того самого места, которое, как она подозревала, было местом назначения Уилбура: Сторожевой холм. Она даже могла представить себе столб пламени, колеблющийся за этими причудливыми колоннами стоячих камней, где находилась та старинная плита, о которой шептала её покойная мать. Это не было ужасным пожаром, но яркость его света казалась более интенсивной, чем должен быть обычный лесной пожар; в то время как иногда его потрескивающее сияние определённо испускало блики страннейшего зелёного цвета, сродни потускневшей бронзе. Учёный с замысловатым воображением и склонностью к метафорам может описать этот оттенок как люциферский.

Однако сущность Люцифера вообще не имела никакого отношения к этому. Но дальше...

Послышались звуки.

Как будто столпотворение гибели Вавилона, шум Монгольской Орды и какофония Тартара появились и сразу же исчезли. Неужели земля испустила немыслимое сплетение криков? Неужели земля под ногами Сэри действительно стонала? Из пустоты чёрного неба раздался ГРОМ! Такой хаотичный и раскалывающий уши, она бы не поверила, что такой звук возможен; в ужасе она могла только предположить, что небеса разверзлись. След от адского грома был наполнен звуком, хотя и не таким оглушительным, но с ещё худшей формой отклонения от нормы, но позже она осознала, что это был, хотя и менее усиленный, звук, несущий в себе некоторую близость. Это можно сравнить с резонансом массивного оползня, только оползня, который каким-то образом происходит под землёй; и вместе с тем возник ещё более отвратительный звуковой аккомпанемент, что-то похожее на звук, который она вспомнила, когда услышала, как один из быков породы Грангус умирает на ферме Боуэна; они сказали, что у этого несчастного зверя была бычья хватка, что, по мнению Сэри, означало, что с его лёгкими что-то не так. То, что она услышала в этот момент - но из-под земли, на которой она стояла - было флегматичным трепетом баса с отвратительной влажностью, но вместе с тем казалось чем-то структурным. Ей стало плохо на месте, потому что она действительно разглядела менее глубокую версию того же самого, что в прошлом происходило на Сторожевом холме.

Как будто какая-то адская подземная сущность пыталась составить слова, хотя это были слова на таком языке, который она не могла понять. Если такое высказывание можно проиллюстрировать, оно будет выглядеть следующим образом: «НГХ’НАААААА-ЕЕЕЕ-БРЛУБ-Х’Ю-Д’НА-ЙОГСОТХОТ...»

Потом небо разверзлось ещё раз. Безветренный порыв ударил и уложил Сэри плашмя на спину, и снова ГРОМ раскачал небосвод, она кричала, полагая, что событие, о котором когда-то шептала её мать, День Растворения, уже близко.

Однако в мгновение ока...

Сэри села и смотрела.

...совершенство молчания властвовало над всем.

Сэри ошеломлённо поднялась. Несомненно, опыт такого воздействия не мог быть продуктом воображения. Но её недоумение длилось недолго, поскольку ей в голову вернулась настоятельная необходимость миссии: Уилбур.

Её глаза метались назад и вверх. На вершине Сторожевого холма всё ещё горел огонь. Она ринулась вперёд с ужасной тревогой в сердце, и в её голове взорвалась молитва: «Пожалуйста, Боже! Пусть будет так, что Уилбур не загорится в этом пламени!»

Сэри бросилась бежать...

Только чтобы полностью остановиться.

Фигура в освещаемой лунным светом тьме, идущая по тропе, была Уилбуром.

Если раньше её визг был визгом испуга, теперь она вскрикнула от ликования. Она побежала вперёд и полностью прыгнула в объятия Уилбура, чтобы обнять и поцеловать его, чтобы вцепиться в него изо всех сил - действительно, праздновать тот факт, что он сошёл с огненного холма невредимым.

Гигант, казалось, был поражён этим действием.

- Что с тобой? Нет, успокойся! Почему ты так взволнована?

Всё ещё обнимая его в крайнем отчаянии, она могла ответить только шёпотом, вздохами и припадками.

- Я увидела, как горит огонь на Сторожевом холме, и у меня возникло ужасное представление, куда отправился ты! - она разрыдалась. - Ой, Уилбур! Я так боялась, что ты загоришься вместе с этим пламенем!

- Тише, тише, милая, - он позволил своим объятиям успокоить её. - Как видишь, я в полном порядке. - Это правда, что я был на Сторожевом холме, но я сделал так, чтобы огонь, который я поджёг, не мог никуда распространиться.

- Огонь... зажёг ты?

- Э-э-э-э-э, - сказал он более мягким тоном. Он осторожно повернул её, чтобы вернуться к сараю с инструментами. Проницательный человек мог заметить изменение в его характере, как будто чтобы смягчить любое беспокойство Сэри. Слово «поклоняются» он практически прошептал: - Видишь ли, огонь - это способ, которым некоторые люди поклоняются богам, в которых они верят.

Выражение лица Сэри наводило на размышления.

- Когда моя мама иногда водила меня в церковь, они внутри, одетые в свои облачения, зажигали свечи перед служением. Это похоже на то, что сказал ты?

После паузы Уилбур ответил:

- Ага. В этой же самой манере. И, видишь ли, я поднимаюсь на Сторожевой холм из-за того, что для меня это то место, что для большинства людей церковь, но это совсем другое место, и там я отдаю дань уважения тому, в кого я верю. Для меня никогда не будет другого бога, ни на земле, ни на небе.

Он медленно шёл, обхватив её за плечо, и, казалось, очень осторожно подходил к выбранным им словам, как будто собирался раскрыть ей какую-то глубокую запутанную трактовку.

- Знаешь, есть большинство, которые ходят в церковь по воскресеньям, и также в особые дни, такие как Рождество и Пасха, а есть другие, как я, у которых другая религия, которая призывает их поклоняться другому богу, но имей в виду, что это не как у них, ни по воскресеньям, ни на Пасху, ни на Рождество, а в основном по ночам, в особые времена, такие как ночь Ламмаса, например, а это как раз сейчас...

В Сэри вспыхнуло знакомое слово, что дало ей повод сделать активное замечание.

- О, я знаю Ламмас, потому что мы с мамой слушали, как священник говорил об этом ещё до того, как мой отец запретил нам ходить в церковь. Мы брали буханку хлеба и читали над ней молитвы, а затем сжигали её, чтобы дым поднимался к Богу. Если я поняла смысл всего, на Ламмас мы как бы благодарили Бога за то, что он дал нам первый урожай.

Уилбур решительно кивнул.

- Совершенно верно, Ламмас проник в христианское мышление ещё в далёком прошлом, но на самом деле он намного старше. То же самое и со Сретением, которое известно как День Святого