Однако этому не суждено было случиться. Когда я пришел на станцию, там меня ожидало еще одно потрясение. Перрон был пуст. Поезд в Кардифф уже отбыл.

Я попытался развеять панику, отрицая очевидное.

– Поезд на Мертир, – сказал я дежурной по станции, отыскав ее в крохотном кабинете, пахнущем дымом, старыми носками и готовкой, – просто отошел, чтобы заправиться водой и углем?

Дежурная посмотрела на меня, затем на огромные карманные часы, которые достала из маленького кармашка.

– Я отправила его на пятнадцать минут раньше расписания, – сказала она. – Ему нужно было поторопиться, чтобы успеть проехать через Торпанту.

– Вы же сами говорили, что у меня есть в запасе два часа!

– Я неправильно выразилась. Но вы всегда можете сесть на следующий поезд. Он отходит через два дня после Весеннего пробуждения, в 11.31, до Мертира остановки по всем пунктам, в пути пассажирам предлагаются легкие закуски, на спуске Дисконтная карточка не действует – да, и никаких велосипедов.

– Но я не могу ждать шестнадцать недель. Я должен немедленно вернуться домой!

– Наверное, вам следовало подумать об этом, прежде чем задерживать отправление поезда из Мертира. Во всей этой истории глубокая мораль, друг мой. Если ты наплюешь на наше расписание, мы наплюем на твое. Наслаждайся своим пребыванием в Трясине. Тебе здесь понравится. Нет, подожди, постой, я ошиблась – не понравится. Если тебя не прикончат какой-нибудь несчастный случай, Злодеи, Токката, холод или Зимний люд, это практически наверняка сделает плохая кормежка.

И она улыбнулась.

Я не нашелся, что ответить, поэтому просто сказал ей, куда пойти и что там сделать с собой, когда она туда попадет, – бесполезная трата слов, и мы оба прекрасно это понимали, – после чего вышел из здания вокзала и остановился под мягко падающим снегом, сжимая и разжимая кулаки и пытаясь разобраться в том, что сейчас произошло. Мне хотелось пнуть что-нибудь ногой, но вокруг не нашлось ничего такого, что не было бы твердым, неподатливым и крайне болезненным, поэтому я просто стоял, внутренне кипя, а на плечах моей теплой куртки безмолвно собирался снег, похожий на большие хрустальные слезинки.

Я простоял в маринаде жалости к самому себе минут десять или около того, пока холод не заставил меня поежиться, и тогда на первый план вышел более насущный вопрос: как остаться в живых. Я поднялся на пешеходный мостик через пути, чтобы лучше оценить местную географию. Город не раскинулся вокруг центральной площади, как я сперва предполагал, а вытянулся в неширокую полосу, которая начиналась у комплекса «Гибер-теха» на холме у меня за спиной, затем тянулась вдоль главной дороги, уходящей на северо-запад, где в двух-трех милях на противоположном конце неглубокой долины возвышались рядами штук сорок Дормиториумов. Единственным светом были окошки комнат привратников да газовые фонари, освещавшие дорогу. Стояла полная тишина, и создавалось ощущение, будто Зима уже в самом разгаре, хотя формально еще двадцать девять часов должна была продолжаться Осень.

– Уортинг! – послышался голос снизу. – Какого черта ты до сих пор торчишь здесь?

Под переходом стояла Аврора. Она была одна, наглухо застегнутая, чтобы защититься от холода. Должен признаться, ее вид принес мне огромное облегчение.

– Поезд отправили раньше расписания, – ответил я.

– Почему?

– Сейчас я спущусь к вам.

Я спустился с мостика к ждавшей меня Авроре.

– Я вызвал недовольство дежурной по станции, задержав поезд в Мертире, – объяснил я. – И она вот так расквиталась со мной.

– Досадно, – сказала Аврора, – но, впрочем, этого следовало ожидать. И что ты намереваешься делать?

– Не знаю. Я собирался возвратиться в Консульство и узнать, смогут ли меня вернуть в Кардифф.

– Пожалуй, не самый мудрый шаг, особенно если учесть, что рано или поздно тебе придется объяснить свои действия Токкате. Знаю, это я нажала на спусковой крючок, но это ты вляпался в историю, поскольку настоял на том, чтобы вернуть девчонку с бузуки. Этот поступок, хоть и храбрый, можно также считать безрассудным, и – ты действительно ослушался приказа, что привело к гибели Старшего консула.

Выраженная такими словами, ситуация стала выглядеть еще хуже.

– Который занимался противозаконной деятельностью.

– Хотелось бы, чтобы все было так просто, – сказала Аврора, – но там, где замешана Токката, логика становится… как бы получше выразиться… переменчивой. – Она смерила меня взглядом. – Слушай, я вроде бы тоже виновата, поэтому я раздобуду тебе Снегоход, и ты сможешь добраться до Херефорда; оттуда по Зимнему расписанию ходит Рельсоплан [71]. Дорога размечена на всем протяжении, так что не заблудишься. Но только не выезжай на ночь глядя, поскольку в последнее время заметно активизировались Злодеи – я найду тебе ночлег. Как тебе это нравится?

– Да, – сказал я, – очень нравится. Спасибо.

Аврора одарила меня очаровательной улыбкой.

– Ну хорошо. А теперь, если ты не имеешь ничего против убогости, в «Саре Сиддонс» [72] есть место, где ты сможешь грохнуться на пару дней, это если завтра будет плохая погода. Это Дормиториум для тех, кто получает по тарифу «Бета», так что спать тебе придется с теми, кто засыпает естественным образом, без препаратов, но там тепло, мышей и крыс нет, чего нельзя сказать про «Хоуэлл Гаррис». Там пару лет назад завелись крысы, сожравшие трех постояльцев. На самом деле это было очень весело, учитывая то, какие заоблачные цены там заламывают. Ну что скажешь?

– Вам решать, – сказал я, радуясь тому, что наконец у меня появился хоть какой-то план – и крыша над головой.

Аврора сказала, что прогулка пешком пойдет нам на пользу, и мы направились по дороге к скоплению Дормиториумов в противоположном конце города. Голоса наши звучали приглушенно, дыхание образовывало белые облачка в морозном воздухе. Низкие крыши окрестных домов, накрытые ровным снежным покрывалом, казались высеченными из пенопласта, а дорожный знак ограничивал уровень шума 55 децибелами [73] – добиться такой тишины в Кардиффе было нереально. Мы начинали задерживать только тех нарушителей, которые превысили порог в 62 дБ [74], и даже кратковременный всплеск выше 75 дБ [75] еще не считался преступлением.