науке. Поэтому поставив себе цель добиться более полного понимания того, что представляет собой миф (и того, чем он не является), давайте двинемся вперед и развеем это мнение. Если и миф, и история(здесь я имею в виду историю как науку) могут принимать форму рассказа о событиях, которые предположительно происходили в некоем прошлом, то на этом все сходство между ними кончается. У мифа и истории изначально разные цели и благодаря этому у них совершенно разные методы.

Историческая наука пытается определить, что же действительно с наибольшей вероятностью произошло в прошлом. Миф же пытается описать, что должно было происходить, чтобы появился мир (социальный, а также природный), в котором человек, рассказывающий этот миф, живет или хочет жить. Вместо того, чтобы пытаться показать прошлое настолько фактически точно, насколько это возможно, миф пытается обрисовать события в том свете, который лучше всего подходит для признания законным тот мир, который он хочет узаконить. Это не значит, что миф активно пытается разрушить то, что мы называем «историческим» пониманием прошлого. На самом деле он относится к такому пониманию как к не имеющему никакого значения. Считать миф просто дефектной историей - значит понимать его совершенно неправильно.

«Мифология» - это просто собрание мифов. Ей не требуется быть исторически согласованной системой, и большинство мифологий таковыми не являются. Скандинавская мифология, например, определенно не представляла собой ничего подобного. По крайней мере, изначально.

Две скандинавских мифологии

Несмотря на то что в эпоху викингов скандинавская мифология никогда не была систематизирована (то, что мы постоянно повторяли в первой части, в равной степени приложимо и ко второй), с тех пор делались бесчисленные попытки создать единую, стройную систему из тех разрозненных историй и фрагментов историй, переживших гибель религии, к которой они первоначально принадлежали. Эти устремления начались со «Старшей» и «Младшей Эдды» в раннее Средневековье и продолжаются в наши дни.

Попытка рационализировать и систематизировать «изначальную» скандинавскую мифологию (которая в ином случае была бы обманчивой и противоречивой) вместо того, чтобы изучать ее различные стороны, в действительности создает ненужный барьер для понимания буквы и духа скандинавской мифологии эпохи викингов. Это происходит потому, что новые элементы, которые привносятся, чтобы «сгладить» старые мифы, представляют собой всего лишь дополнения. Со временем эта тенденция создала фактически вторую скандинавскую мифологию Она во многом пересекается с первой, но перемешивать их в то же время не стоит.

Первая, или «оригинальная», скандинавская мифология - это собрание разрозненных священных историй, которые викинги рассказывали друг другу. У каждой общины были свои собственные мифы и версии тех довольно немногочисленных мифов, известных всем и распространенных по всему скандинавскому миру. Даже внутри отдельных общин со временем истории естественным образом менялись. Также не забывайте, что до принятия христианства культура викингов была немного примитивна, письменность в ней практиковалась редко. Именно по этой причине большинство «изначальных» скандинавских мифов сегодня утрачены, и их невозможно восстановить.

Но, хотя большая часть «оригинальной» скандинавской мифологии была утеряна, письменные источники, о которых мы говорили в главе 1, сохранили некоторые великолепные фрагменты того, что когда-то, очевидно, было представлено в огромном многообразии. Как мы уже поняли, очень немногие из этих литературных источников можно принимать за чистую монету. Именно с них началась тенденция к рационализации и систематизации. Их авторы по большей части были христианами, от тех событий, которые они пытались живописать, их порой отделяли целые столетия. И эти авторы, даже те, которые писали в конце эпохи викингов, зачастую имели личную заинтересованность в том, чтобы исказить записи преданий своих предков. Голос «изначальных» мифов в этих источниках часто приглушали, но это все, что мы имеем на сегодняшний момент.

Но с помощью критического анализа содержания этих источников - второй скандинавской мифологии, сравнивая один с другим и с источниками иного рода, которые мы рассмотрели в главе 1, мы можем сделать обоснованные предположения о том, какая их часть сохранила что-то оригинальное из первой мифологии эпохи викингов и какая представляет собой творения самих авторов. Не все потеряно.

Интерпретация скандинавских мифов

После того как мы определим, какая часть историй из второй скандинавской мифологии с большей вероятностью сохранила первоначальные мифы из первой, что мы должны делать, пытаясь интерпретировать их?

Прилагая усилия, чтобы разобраться в любом мифе, многие люди по привычке обращаются к теориям таких ученых, как Джеймс Джордж Фрэзер, Карл Юнг, Зигмунд Фрейд и Джозеф Кэмпбелл. Хотя каждый из них разработал интересную философию личности, использующую различные древние мифологии как точки отсчета, их работы едва ли могут стать проводниками в любую отдельно взятую мифологию. Их целью было не понять какое-либо собрание мифов так глубоко, как только возможно, опираясь на его терминологию, но определить предполагаемые универсальные схемы в мифах, и в результате ученые неизбежно закрывают глаза на те факторы, которые делают ту или иную мифологию уникальной. Эти мыслители, представляющие интерес в своей сфере, едва ли пролили какой-либо свет на то, как сами викинги воспринимали собственные мифы, что является именно той целью, с которой пишутся книги, подобные нашей.

Как же скандинавские мифы интерпретировались в эпоху викингов, когда они были частью живой традиции? Источники не сообщают об этом прямо. Но если мы внимательно изучим содержание самих мифов в их историческом и культурном контексте, мы можем составить довольно приличное представление о том, каким было их значение и как их слушатели понимали эти истории. Кажется, мифы служили для передачи космологических преданий, изображения личностей и роли богов и других сверхъестественных существ и для того, чтобы дать примеры таких понятий, как судьба и честь. Они иллюстрировали священные идеи и описывали различных существ в действии. Для викингов, вероятно, вопрос о правдивости мифа звучал, к примеру, не как «Действительно ли Тор делал то-то и то-то?», а, скорее, как «Показывает ли эта история что-то, присущее характеру и роли Тора?»

Наконец, мы не должны недооценивать важность того, что скандинавские мифы, по крайней мере на одном уровне, можно рассматривать просто как «хорошие истории». Человечество -единственная ипостась, которая интересовала викингов в мифах. И вдобавок к развлекательной ценности хорошо сложенная и хорошо рассказанная история может быть значима таким образом, который едва ли имеет подлинную связь с идеями. Как подытожила исследовательница религии Элейн Пейджелс в одной из своих работ по раннехристианским текстам и общинам, где содержится огромное разнообразие точек зрения и мнений, которые редко становились общепризнанными, «многих христиан гораздо больше, чем вера, поддерживали истории, главным образом, рассказы о рождении и крещении Иисуса, его проповедях, смерти и воскрешении»343. Именно истории были тем,