духов-покровителей достигает измененного состояния, чтобы создать хорошие отношения со сверхъестественным миром ради членов своей группы»338. Это определение мы и будем использовать в книге.

Н. Витсен. Шаман в Сибири

Слово «шаман» происходит от эвенкийского saman. (Эвенки - один из коренных народов Сибири.) Технически понятие «шаманство» в значении «то, что делает шаман» было придумано современными антропологами и приложено к «шаманской» деятельности в культурах всего мира, чтобы их проще было обсуждать в сравнении друг с другом. Этот термин или понятие нельзя назвать чистейшей выдумкой, поскольку в очень многих культурах всего мира действительно существовали общественные деятели, чьи роли и занятия более или менее (но, конечно, не точно) соответствовали тому, чем занимались шаманы у эвенков. Это сделало понятие часто используемым и даже необходимым в некоторых контекстах, но оно могло вызвать проблемы превратного истолкования культурных различий, вместо того чтобы просто подчеркнуть совершенно реальные общие черты, существующие одновременно с совершенно реальными отличиями. В этом отношении оно нисколько не отличается от понятий религии, ритуала и молитвы339. Выбросить эти последние понятия из книги подобного рода означало бы не видеть леса за деревьями, и то же самое можно сказать и о шаманстве. Обсуждение шаманства у скандинавов, таким образом, не просто уместно, но необходимо, чтобы пролить свет на некоторые аспекты скандинавской религии и увязать их с определенной обстановкой.

В то время как все элементы скандинавской религии, которые с полным правом можно считать так или иначе «шаманскими», слишком многочисленны, чтобы мы полностью могли обсудить их на страницах этой книги, два аспекта религиозной практики викингов выбиваются из общего ряда как особенно примечательные в этом отношении. Если не вдаваться в подробности, то все проявления шаманства у викингов мы можем разделить на женскую и мужскую сферу.

Женской сферой, коротко говоря, был сейд. Вёльва проводила свои ритуальные действия в измененном состоянии сознания, которое, по определению Хулткранца, является одной из характерных черт шаманства. Как мы уже видели, во время ритуала человек, практикующий сейд, созывал и посылал духов-покровителей. И хотя во многих случаях колдуны и колдуньи устраивали ритуалы ради своей выгоды, еще более часто они делали это для других. Практикующие сейд - и Фрейя, и Один, если приводить примеры из божественной сферы, - были классическими шаманами.

К мужской сфере скандинавского шаманства можно отнести определенные группы воинов, которых называли берсерками (berserkir, «медвежья шкура» и ulfhednar, «волчья шкура»). Берсерки (так для удобства называют и тех и других) были шаманами совершенно иного рода. После длительного периода безжалостных тренировок и инициации они развивали способность сражаться в измененном состоянии сознания, что делало их бесстрашными и, согласно некоторым источникам, неуязвимыми340 воинами, в то же время вселяющими огромный страх во врагов своим поведением, которое одновременно подражало повадкам животных и было сверхъестественным. Вероятно, не нужно и говорить, что с берсерками женоподобность никак не ассоциировалась. Напротив, они считались образцом мужественности.

Неизв.художник. Берсерк и Один. Бронзовое плато

В 970 году греческий историк Лев Диакон был свидетелем сражения отряда странствующих берсерков с армией византийского императора, его нанимателя. Историк говорит, что они бились с таким горячим бешенством, по сравнению с которым меркнет любая боевая ярость. Они рычали, ревели, лаяли и вопили, как звери, особенно жутким и сверхъестественным образом. Казалось, собственное благополучие их совершенно не волновало, как будто они утратили свое «я». Их вождя, в котором все эти характерные черты воплотились в наивысшей степени, Лев Диакон посчитал буквально безумным. Лев и византийские воины были ветеранами бесчисленных сражений, так что по их реакции, которую вызвало поведение скандинавов, можно предположить, что они стали свидетелями битвы, необычной даже для викингов, потрясшей и историка, и византийцев до глубины души341.

Вероятно, берсерки работали с некоторым количеством собственных духов-помощников, таких, как духи медведей и волков, на что указывают названия групп и их кривлянье. Некоторые считали своими «духовными женами» валькирий - практика, которая была распространена и в других шаманских традициях Северной Евразии342. Когда они сражались, то преследовали целью благополучие своего отряда, а также - во многих случаях - гражданского населения своих общин. Таким образом, берсерки также подходят под определение шаманства Хулткранца.

И для женского, и для мужского шаманства примером для подражания был Один «Исступленный». Их дикий, раскрепощающий экстаз был даром, преподнесенным им «вселяющим ужас» владыкой богов, который приберег сосуды с духовным медом, чтобы проливать их на тех, кого он считал достойным. Когда колдуньи и берсерки входили в свой упоительный транс, считалось, что они сделали глоток этого меда.

Но, прежде всего, как же Один добыл этот таинственный напиток? Об этом мифе, как и о многих других, мы поговорим во второй части книги, к которой сейчас и переходим.

Часть 2

Скандинавская мифология

Глава 11

Что такое скандинавская мифология?

Вопрос «Что такое скандинавская мифология?» кажется, на первый взгляд, очень простым и незамысловатым. Но на самом деле он значительно более сложен, чем можно подумать.

Давайте начнем отвечать на этот вопрос, разбив выражение «скандинавская мифология» на две части: «скандинавская» и «мифология». В главе 1 мы уже обсудили, что означает слово «скандинавский» и дали ему определение. Что же насчет мифологии и ключевого для нее понятия «миф»?

Что такое миф?

Слово «миф» вполне грамотно и просто можно обозначить как древнейшее сказание, в котором предполагается передать некую не зависящую от времени священную правду.

Зачем использовать исторические факты, когда для разговора о том, что подразумевается вечным и священным, можно использовать и другие средства? Сказания задевают больше частей сознание человека -и, возможно, проникают в него глубже, - по сравнению с ничем не прикрашенным повествованием. Мифологические рассказы более увлекательны и могут сильнее затрагивать эмоционально, чем исторические факты. Мифы не противоречат обычному рациональному пониманию мира, а просто не считают нужным его обосновывать или объяснять. Сказания пренебрегают объяснениями, что бы ни случилось. Вместо того, чтобы заявить идею, а потом доказывать, почему она является точным отражением реальности, мифы переходят непосредственно к примерам, описывая космос сквозь призму этой идеи. Они показывают, а не рассказывают. И для большинства людей мифы выглядят убедительнее, чем рационально изложенных исторических фактов. Именно поэтому практически все общества чаще передают основу своей веры через миф, а не посредством исторических сведений

Некоторые люди склонны считать миф ранним, «примитивным» поиском вслепую на пути к нашей современной исторической