Сжав кулаки, я вышла из-за двери, подошла клестнице и поднялась в свою спальню. Закрыв глаза, я упала на кровать ипопыталась сказать себе, что нужно немного подождать. Боль пройдет. Больобязательно пройдет. Она не может быть вечной. Боль пройдет, и тогда будетлегче. В конце концов я здорова. У меня есть руки, ноги и голова. У меня нетувечий и уродств. У меня нет никаких ран, разве что только душевные. Нодушевных никто не видит, потому что я не позволю никому заглянуть в мою душу, аесли кто в нее и заглянет, то ничего не увидит, потому что я умею все этомаскировать. То, что есть в моей душе, это только мое, и я не собираюсь ни скем делиться. У меня есть красота, я охотно показываю ее другим людям и щедроделюсь своим светом, который она излучает. Сейчас мне больно, но я уверена, чтоэто обязательно забудется. Потому что со временем забывается любая боль, и дажеесли она не забывается, то она притупляется и все равно становится легче. Жизньсильнее этой боли. Она намного сильнее, а СИЛЬНЫЕ НИКОГДА НЕ ОГЛЯДЫВАЮТСЯНАЗАД, ПОТОМУ ЧТО ОНИ ИДУТ ТОЛЬКО ВПЕРЕД… СИЛЬНЫЕ НЕ ЗНАЮТ, ЧТО ЗНАЧИТОГЛЯДЫВАТЬСЯ НАЗАД, ОНИ БЕЗ КАКИХ-ЛИБО ПРЕДУБЕЖДЕНИЙ ГЛЯДЯТ ТОЛЬКО ВДАЛЬ ИВИДЯТ НАМЕЧЕННЫЕ ЦЕЛИ… ТОЛЬКО СИЛЬНЫЕ БЕЗ КОЛЕБАНИЙ ИДУТ ВПЕРЕД И ДОСТИГАЮТТОГО, ЧТО ИМ НУЖНО.

Для того чтобы облегчить раздирающую меняболь, я заплакала, и в этих рыданиях вырвалось все мое отчаяние, все моигорестные мысли о том, что годы идут, а счастья все нет и нет, что нет того,кто назвал бы меня своей женой, в ком была бы вся моя жизнь, с кем бы я моглапросыпаться и глядеть в его лицо, пока он спит, ждать, когда он проснется, иобвивать его шею руками. Нет того, перед кем бы у меня не было никакого стыда,потому что я была бы женой, а какой стыд может быть между теми, ктопо-настоящему близок. Нет того, с кем бы я была по настоящему любезна, мила,заботлива и добра. Нет того, кому я бы могла положить голову на грудь ипочувствовать себя кошечкой, которую чешут за ухом. Нет того, в чьих глазахчиталось бы желание близости и кому я бы не могла противостоять и мечтала бы обурной ночи.

Годы идут, а его все нет. Его нигде нет, и такжаль тех лет, которые я провожу без него, тратя эти годы на бесконечные поиски.А ведь я еще молода, хороша собой и могла быть чьими-то помыслами, чьими-тожеланиями и чьими-то мечтами.

Когда у меня уже иссякли слезы, я встала скровати и еще раз подумала о том, что СИЛЬНЫЕ НИКОГДА НЕ ОГЛЯДЫВАЮТСЯ НАЗАД иим ни к чему это делать. Затем подошла к зеркалу, поправила волосы, посмотрелана свое зареванное лицо и поняла, что я должна взять себя в руки и немедленнопрекратить оплакивать свою жизнь. Потому что я сильная. Одному Господу Богуизвестно, какая я сильная. Любая женщина — существо сильное, несмотря на все ееслабости. И я никогда не дам себя в обиду, смогу за себя постоять и уж темболее не рассыплюсь. И этому научила меня моя жизнь. И я умею, если надо,ставить людей на место.

Улыбнувшись своему зареванному отражению, яподумала о том, что больше не хочу видеть жизнь в черном свете и катиться вбездонную пропасть своих эмоций. Мой внутренний голос сказал мне, что вся этаистория отнюдь не пропасть. Нужно просто стиснуть зубы и продолжить житьдальше.

Бросившись к шкафу, я принялась беспорядочнокидать свои вещи в чемодан и собираться в дорогу. За этим занятием меня засталАнатолий.

— Ты куда собралась?

Я бросила застегивать чемодан и посмотрелавошедшему Анатолию прямо в глаза.

— Домой, — совершенно спокойно ответила я,подавляя в себе желание упасть на пол и забиться в истерике. — Позаботься отом, чтобы меня посадили в самолет. В конце концов ты привез меня на эту виллу,ты и помоги мне отсюда выбраться.

— Ты решила уехать?

— Понятное дело, что не остаться. В отличие оттвоей Киры у меня есть гордость и чувство собственного достоинства.

— А ты оставайся с той, которую любишь.

— Как-то не по-людски все получилось.

— Все нормально. Я к этому уже привыкла. То,что произошло, меня не слишком удивило. По большому счету я уже давно недоверяю мужчинам. Ни им, ни отношениям, которые они предлагают. — Внутреннийголос призывал меня держать себя в руках и не терять чувство собственногодостоинства.

— Маша, ты должна взять себя в руки, — словнородитель, попытался образумить меня Анатолий.

— Я и держу себя в руках. Я же не сказаланичего плохого ни тебе, не твоей будущей жене. И не кричу, что моя жизнькончена. У меня есть красота, здоровье и прекрасная работа. А разбитое сердце…Я уже привыкла к мысли о том, что оно разбито. Слишком часто его разбивают.

— Не уезжай. — Толя подошел ко мне вплотную ипритянул меня к себе.

— Что? — Мне показалось, что мой слух началменя обманывать.

— Я прошу тебя остаться.

— Но Кира? — буквально оторопела я.

— Пусть Кира пока останется тоже. Она плохосебя чувствует. Акклиматизация все-таки.

— Ты хочешь, чтобы мы на вилле осталисьвдвоем?

— Маша, я прошу тебя, чтобы ты не уезжала, аосталась на вилле.

— Но я не могу. Одна из нас обязательно должнауехать. Ты что, решил создать шведскую семью?! Наверно, ты насмотрелся кассет огрупповом сексе. Извини, милый, но это не для меня.

— Останься. Я очень тебя прошу. Это не имеетникакого отношения к групповому сексу. Это имеет отношение к тому, что мнебудет без тебя плохо. Понимаешь, Кира меня уже предала, и это было самоебольшое предательство в моей жизни. Я не знаю, зачем она приехала, и я неуверен в том, что она действительно уйдет от мужа. Возможно, ее приезд — это простоочередной каприз, и не более того. Понимаешь, в этой жизни я многого достиг. Уменя есть деньги, положение в обществе, я заслужил к себе хорошее отношение ине приемлю, когда за моей спиной что-то делают не мои компаньоны, а близкие мнелюди. Есть вещи, которых не прощают.

— А мне казалось, что любовь всепрощающа и чтов ней нужно уметь прощать все. Кто не умеет прощать, тот не умеет любить.

— Есть вещи, которых не прощают даже в любви.Это предательство, а особенно не физическое, а моральное. Три года Кира уходитот мужа. Ровно три года. Это достаточный срок для того, чтобы перестать ейверить. Если она думала, что от радости я брошусь ей на шею, то этого непроизошло, точно так же, как она не бросилась мне на шею, когда я пришел к еемужу. Можно играть чувствами каких-нибудь юнцов, но только не чувствами зрелогомужчины. Ты понимаешь, о чем я?

Я почувствовала, как на глаза накатилисьслезы, и еле слышно спросила: