Адмирал Тови, находившийся со своим флотом в двухстах милях к югу от соединения Фрейзера (и в ста шестидесяти милях к юго-западу от эскадры Макарова), тоже смирился с мыслью, что война с Россией началась. Зная о потерях Фрейзера, Тови не был уверен, что Фрейзеру теперь хватит сил для разгрома русской эскадры, сумевшей попортить столько крови королевскому флоту, и в 12.20 поднял свою ударную волну в составе тридцати шести «барракуд» и тридцати двух «си харрикейнов». Половину имевшейся у него авиации он оставил в резерве: его беспокоил Хохзеефлотте, о котором не было никаких сведений.

Командующий Флотом метрополии не знал, что немецкие авианосцы и дредноуты, пока ещё не замеченные английскими разведывательными самолётами, находятся к востоку от него, на расстоянии ста восьмидесяти миль. И ещё он не знал, что германская субмарина «U-100» капитан-лейтенанта Йоахима Шепке уже обнаружила Флот метрополии, и хотя не сумела выйти в атаку, сообщила адмиралу Лютьенсу о местонахождении главных сил Ройял Нэйви.

Британский авианосец «Глориес»

* * *

07 августа 1940 года

Гидросамолет, урча моторами, ловко подрулил прямо к парадному трапу «Александра Невского». «Хм, – подумал командующий кайзермарине, окидывая надстройки, орудийные башни и палубу русского крейсера опытным взглядом. – Не скажешь, что ещё позавчера они были в бою: всё чисто, прибрано и даже подкрашено. Хорошие моряки, и хорошо, что они наши союзники, а не враги…».

Адмирал Макаров встретил Редера у трапа.

– Приветствую вас, герр гросс-адмирал, – сказал он по-немецки, вскидывая руку к козырьку фуражки. – Мы воспользовались вашим советом, и сделали это в Рейкьявике.

С этими словами он показал на красный флаг, развевавшийся на ветру над зданием ратуши.

– Вы сделали не только это, адмирал, – ответил Редер, показывая на носовую часть авианосца «Глориес», торчавшую из воды между островами, и на притопленный «Наварин», приткнувшийся к берегу у полуострова Сельтьяднарнес. – Повреждения вашего линейного крейсера серьёзны? Мы поможем вам отбуксировать его в Киль для ремонта.

– В этом нет необходимости. Энергетика корабля в полном порядке, и три орудийные башни действуют. Мы считаем, что «Наварин» целесообразнее оставить здесь как мощную береговую батарею – под его пушки сюда не сунется ни один британский крейсер. Прошу вас в кают-компанию, герр гросс-адмирал.

«Да, – подумал Редер, – эти русские – хорошие моряки и мужественные люди. Они понесли тяжёлые потери, но принесли нам победу…».

* * *

04 августа 1940 года, 12.05

Организовать ответный удар по эскадре Макарова Фрейзер смог только через сорок минут после окончания русской атаки на корабли его соединения. Надо было спрямить крен «Глориес», и нужно было посадить, заправить и вооружить истребители, вышедшие из боя. Девять «глостеров» были сбиты «кречетами», два разбились при посадке на авианосец, и ещё два требовали ремонта. У Фрейзера осталось всего одиннадцать истребителей, и все они вылетели вместе с «барракудами» – английский адмирал считал, что повторную атаку этими силами он отразить всё равно не сможет, и жаждал реванша. Фрейзер шёл ва-банк: победу ему могло принести только потопление русского авианосца со всеми его самолётами. Все «барракуды» были вооружены торпедами: командующий соединением помнил, как потопили «Тирпиц» у берегов Норвегии, видел, как был потоплен «Рейнджер», и считал авиаторпеды самым эффективным оружием против крупных надводных кораблей. Командир «Глориес» придерживался другого мнения, но спорить не стал (начальник всегда прав), и ударная волна из тридцати четырёх самолётов (у одного из торпедоносцев на взлёте «обрезало» мотор, и машина упала в море) пошла на цель.

Командующий русской эскадрой использовал время, предоставленное ему задержкой вылета самолётов Фрейзера (ко всему прочему, они не сразу вышли на корабли Макарова, сместившиеся на шестьдесят миль от места их обнаружения «Манчестером»). Он не только успел принять на палубу «Варяга» поредевшую ударную волну (за потопление «Рейнджера» пришлось заплатить гибелью тринадцати «сапсанов» и семи «кречетов»), но и дозаправить и снова поднять в воздух – в дополнение к восемнадцати истребителям воздушного патруля – шесть вернувшихся «кречетов» (в ходе начавшегося боя к ним присоединились ещё два). В итоге козырная карта адмирала Фрейзера оказалась битой: имея двойной численный перевес, «кречеты» связали боем десяток английских истребителей и занялись торпедоносцами.

Четырнадцать из двадцати трёх «барракуд» были сбиты (две из них – зенитками), а единственным успехом атаки стало попадание торпеды в «Адмирал Ушаков», прикрывавший «Варяга». Бой был проигран Фрейзером вчистую, но в 13.25 Особая эскадра была атакована подоспевшими «барракудами» и «морскими ураганами» Флота метрополии. «Кречеты» вели бой «в партере» против торпедоносцев «Глориес», и к тому же ударная волна адмирала Тови была прикрыта тремя десятками истребителей. Сила солому ломит: британские пикирующие бомбардировщики прорвались к русскому авианосцу.

Горящий «Варяг»

«Барракуды» с «Илластриес» и «Виктиориес» несли тысячефунтовые бомбы – среди пилотов были участники потопления «Петера Штрассера», хорошо знавшие, как вонзать эти бомбы в палубы вражеских кораблей, и зенитный огонь не стал для них преградой.

«Варяг» сразу же получил два попадания, а затем в течение несколько минут – ещё четыре. Во внутренних помещениях авианосца вспыхнул сильнейший пожар, днище было пробито в двух местах – бронебойные бомбы с взрывателями замедленного действия прошли насквозь. Бывший «Измаил» медленно оседал, окутанный дымом как погребальным саваном.

«Наварину» досталась одна бомба. Она пробила крышу носовой башни; над кораблём взметнулся громадный столб чёрного дыма от загоревшихся зарядов. Со стороны казалось, что линейному крейсеру пришёл конец – флагман Особой эскадры спасло только быстрое затопление погребов, позволившее избежать взрыва боезапаса. Всплески разрывов окружили «Александр Невский»; три бомбы упали у его борта, но от прямых попаданий крейсер сумел уклониться.

Терзающая нервы нота боя оборвалась. Небо над эскадрой очистилось. Английские самолёты возвращались на свои авианосцы, но «кречетам» возвращаться было уже некуда. «Варяг» затонул в начале третьего, и его осиротевшие самолёты, опустошив бензобаки, один за другим садились на воду, уповая на помощь вёртких эсминцев, спешивших подобрать из воды уцелевших лётчиков.

* * *

04 августа 1940 года, 14.00

Адмирал Тови мог бы гордиться одержанной победой, но ему было не до того. Около тринадцати часов с гидросамолёта-разведчика с «Куин Элизабет» пришло ошеломляющее сообщение: «Обнаружен Хохзеефлотте – три авианосца, восемь линейных кораблей, около десяти крейсеров и свыше двадцати эсминцев». До германских кораблей было не больше ста пятидесяти миль, и командующий Флотом метрополии похолодел от мысли, что «берсерки» адмирала Лютьенса уже вылетели для атаки Ройял Нэйви. Джон Тови немедленно поднял в небо тридцать шесть оставшихся у него бомбардировщиков-торпедоносцев, остро сожалея, что нельзя вернуть хотя бы часть истребителей первой волны, направленной против русской эскадры. «Харрикейнов» явно не хватало: адмирал смог выделить для прикрытия «барракуд» только шестнадцать машин, иначе его флот оставался без истребительного «зонтика».