ложе, считая считалочки и играя в какую-то замысловатую игру с цветными камешками.

Но голоса с улицы привлекли внимание.

Насторожившись, я затаила дыхание, а все мышцы мгновенно одеревенели.

– Не переживай, это Хиташ, – успокоила меня светловолосая девушка, тяжело поднимаясь с диванчика. – Милый, что за шумиха?

– Где Рина?!

Услышав свое имя в аркайской адаптации, подскочила вслед за беременяшкой, направляясь к выходу.

– Я тут, – махнула рукой, мгновенно замечая взволнованность мужчины. – Все нормально?

– Нет! – рыкнул Хиташ, собираясь продолжить, но я его перебила.

– Бистарии?

– Они покинули племя! Дело в Хейде и Бэке. Они убеждают племя, что ты хотела их, а именно вожди воспользовались властью, – пояснил он, а Архош недовольно фыркнул, выражая свое мнение на этот счет.

– Подожди, но как…

– Давят на то, что в хижине стоял запах женского желания! Никто из племени не знает про действие фруктов и выжимки. Я не представляю, откуда эти ублюдки прознали. Но те охотники, которые помогали их связывать, признали присутствие аромата, – пытался пояснить мне муж Ани.

– Так я могу опровергнуть их слова! – фыркнула я, уже собираясь спускаться.

– Подожди! Они это тоже предусмотрели. Уверяют, что Ширхат и Рухташ запугали тебя и ты побоишься сказать правду.

– Что, Ширхат и Рухташ?! Запугали?! – подавилась слюной Аня. – Да кто в это поверит?

– Нашлись те, кто хочет верить, – пожал плечами Хиташ.

– Тогда что… – лихорадочно соображала я, пытаясь понять, как могу помочь своим мужчинам очистить их имя.

– Думаю, следует прояснить ситуацию. Пусть племя знает о воздействии фруктов на нас! – сложив на груди руки, серьезно заявила Аня.

– Это опасно! – зарычал Архош. – Никто не…

– Архош! Если не рассказать, племя не поверит! Запах был! Просто так он не появляется. Их действия со стороны окружающих не были похожи на насилие! И раз уж словам хитарис верить не хотят, это наш единственный шанс. А потом будем думать, что делать с фруктами! Не каждый рискнет повторить подвиг этих ублюдков, – стояла на своем Аня. – Когда нам нужна была помощь, Рух и Ширхат шли против всех правил, старались найти лазейку и рискуя собой. Теперь наша очередь. Иначе они потеряют не только жену и статус, но и возможно жизнь. Так как их теперь винят в насилии!

– Ты права! – кивнули оба близнеца, переводя на меня взгляд.

– Идем! Пока все не зашло слишком далеко!

Мы мчались по склону как сумасшедшие, несколько раз я подворачивала ногу, и лишь благодаря реакции Хиташа не полетела кубарем в овраг. К моменту, как добрались до места балагана, чувствовала, как задыхаюсь. Была готова выплюнуть легкие, но ситуация разворачивалась слишком стремительно.

– Найди мне этот гадкий плод, – шепнула сопровождающему меня аркаю. 

– Зачем? 

– Найди! Будет наглядная демонстрация! – спустя мгновение, охотник вернулся, протягивая мне искомое. 

– Но ведь от нее действительно исходил запах желания! Те, кто был в хижине не дадут соврать! – послышался надрывный крик Хейда. – Рина желала нас! Она сама пригласила меня и брата в хижину! Так как знала, что первым делом будут обыскивать пещеры.

– Похоже на правду! – закивали болванчиками некоторые аркаи. – Вы всегда недолюбливали Бэка и Хейда. И желали хитарис! Поэтому…

– Да что за бред?! – не выдержала я, привлекая к себе внимание. – Что вы тут устроили?! Разве я похожа на несчастную запуганную женщину?! Разве похоже, что недовольна выбором?

Охотники расступились, пропуская меня в центр, где стояли мои мужчины и твари, совсем недавно пытавшиеся меня изнасиловать. Чувствовала, что Хиташ следует за мной, словно тень, и была спокойна. Трое сильных самцов уж точно смогут меня защитить, если в этом появится необходимость.

– Так ты можешь и не показывать своего страха! – рыкнул Хейд, скривив морду. Видимо он не ожидал моего появления.

– Вы сами в это верите?! Что-то мне подсказывает, что каждый из вас чувствует запах страха… Или как вы его еще ощущаете, я не знаю! Но факт остается фактом. Ширхат и Рухташ всегда помогали племени. Я выбрала их! Надеюсь меня все услышали! 

Мои мужчины молчали, позволяя высказаться. Стояли рядом с обвиняемыми и улыбались, несмотря на сложность ситуации.

– А как ты объяснишь запах? Он точно был твоим. Аромат хитарис не перепутать ни с каким другим! – выкрикнул шрамированый, который встретился мне еще в первый день.

– Просто объясню! Они подговорили Найру, и она подсунула мне эту дрянь! – демонстрируя фрукт, осмотрела толпу скептически фыркающих аркаев.

– И что с того? Фрукты тонизируют, но не…

– Рина, не смей! – зарычал Ширхат. – Не надо! 

– Надо, милый, надо! Я не позволю никому говорить о вас плохо! – шепнула я, откусывая сочный плод, который совсем скоро станет причиной моих мучений.

– Эта самка спятила! Несет всякий бред! – зарычал Бэк. – Вожди воспользовались своими привилегиями. Они  запугали ее. Вот она и боится признаться!

– Закрой пасть! – зарычал Рух, скрипя зубами. – Не равняй других по себе!

Минуты шли одна за другой, я чувствовала себя неловко, а спор набирал силу. Каждый аркай желал высказаться. 

Меня бесило то, что они не хотят слушать меня – потерпевшую сторону. Вот вам и племя мужланов! Все для женщин, а если капнуть глубже, мы должны делать так, как угодно им. По сути не лучше кур несушек. Кормят, поят, следят, чтобы не растаскали лисы и еноты, а слушать совершенно не желают. Главное рожай!

Мгновение, и я ощутила первые симптомы действия фрукта, чувствуя, как дыхание сбивается.

– Рина,  – взволнованно рыкнул Рухташ, подбегая по мне. – Глупая! Какого дьявола ты…

– Я уже объяснилась! – желание накатывало стремительно, и я туманящимся взглядом осмотрела притихших аркаев, до которых доходил запах возбужденной женщины. – Хейд и Бэк узнали об действии фруктов и хотели воспользоваться моментом! – пояснила я, прерывисто дыша и стараясь бороться с накатывающими ощущениями. – Они затащили меня в хижину, пока все были заняты. И если бы не вожди, которых я к этому моменту уже выбрала… Все закончилось бы очень плохо. Я просила меня не трогать, но они лишь издевались…

– Казнить! – послышался первый крик, и другие аркаи подхватили возглас соплеменников. – Непростительно! В гнездо аяши! Ублюдки! 

– Рух, мне плохо, – повернулась к одному из