— У нас должен быть президент, — сказал Мартин Дрю. — Если пост президента свободен, Моллесон должен занять его. Я подумал, что, вероятно, вы согласитесь с этим.

— Вчера я бы согласился, — проницательные глаза Шика были полузакрыты, — а сегодня боюсь, что нет.

Я никому не противостою и никого не поддерживаю. За последние двадцать четыре часа страна превратилась в пороховую бочку. Я не стану помогать поджигающим фитиль, на мой взгляд, это очень опасно. По моему убеждению, лучше найти убежище и вести наблюдение из укрытия. Конечно, мне ваша игра известна, те, кто не знает, могут ее разгадать. Сегодня я слышал, как среди прочих вопросов министр юстиции занимался и ее обсуждением. Говорю вам: Льюис Уорделл — человек с сильным характером, он имеет влияние на Оливера, и, если возникнет критическое положение, он не колеблясь призовет армию. Вам, джентльмены, потребуется сила. Из Форт-Майерса в Вашингтон направлены дополнительные воинские подразделения. Вормен, я знаю, что по части интриг равных вам нет; а умеете ли вы стрелять? Лично я — нет.

— Господин министр, придя сюда, вы подвергаете себя известному риску, — заметил Вормен.

Шик с восхищением улыбнулся ему:

— Вормен, вы до точки верны себе. И как все деликатно изложено! Если бы не препоны, навязанные неповоротливостью демократии, вы бы, подобно кардиналу Ришелье, управляли судьбами целого королевства. Однако я пришел сюда не с тем, чтобы благословлять ваш проект, и не с тем, чтобы критиковать его, а с личным посланием.

С этими словами Шик двинулся дальше. Кресла вокруг дивана стояли очень близко друг к другу, и ему пришлось протискиваться между ними, чтобы оставить эту компанию. Он прошел мимо стола, остановился прямо перед Джорджем Милтоном и заговорил с ним, нимало не трудясь понизить голос, чтобы разговор принял конфиденциальный характер:

— Вы меня знаете.

— Достаточно неплохо, мистер Шик, — кивнул старик.

Шик улыбнулся:

— По-прежнему никаких уступок, сэр? Совершенно правильно. Мое персональное послание направлено вам.

Когда-то вы помогли мне. Мне известно, что случайно это совпало и с вашими интересами, но от этого ваша помощь не стала менее важной для меня. Я пришел сюда, чтобы сообщить вам, что в течение ближайшего часа кабинет министров примет решение о вашем аресте. Вы не слишком молоды, и я подумал, что, может быть, вы захотите избежать этого.

Джордж Милтон кивнул снова:

— Благодарю вас. Когда за дело берутся дураки, невозможно избежать неприятных последствий.

— Как я полагаю, цель ареста в том, чтобы получить от вас сведения, касающиеся вашего сговора с Браунеллом, а также похищения президента организацией «Серые рубашки» и его местонахождения в настоящее время.

— Неплохо.

— Совершенно верно, сэр. Я бы посоветовал…

Шик начал развивать свою мысль, но неожиданное событие привело к тому, что его соображения по этому поводу отступили на второй план. В библиотеку вошел слуга. Он обогнул группу, собравшуюся на диване, и, приблизившись к Джорджу Милтону, остановился на почтительном расстоянии, ожидая, когда Шик закончит свою речь. Шик замолчал.

— Что там у вас? — спросил Джордж Милтон.

— Пришел человек. Он хочет видеть вас, сэр.

— Кто такой?

— Он назвался Крамером. Тот самый человек, который был здесь вчера.

Джордж Милтон тяжело оперся на подлокотники кресла и встал на ноги, игнорируя предложения помощи, исходившие от Шика.

— Еще больше дураков, Шик, — сказал Милтон, направил длинный белый палец на группу, собравшуюся у дивана, и добавил: — Вы правы, презирая их. Оказывается, вы проницательны. Это так или, может быть, вы просто трус?

— И то и другое, — усмехнулся Шик.

— А что бы вы сказали, если бы я сегодня вечером или завтра утром представил доказательство того, что исчезновение президента было подготовлено им самим и его женой? Это заинтересовало бы вас?

— Если это не будет простым предположением, если будут представлены доказательства, то, конечно, я найду это очень занятным.

— Хорошо. Прав ли я, предполагая, что, познакомившись с такого рода доказательствами, и конгресс, и страна будут решительно настроены против президента?

— Если доказательства будут убедительными, у него не останется ни избирателей, ни сторонников. Но… тут все дело в доказательствах.

Джордж Милтон кивнул и повернулся к лакею:

— Идите медленно. Я вам не скаковая лошадь.

В холле слуга повернул налево, Джордж Милтон последовал за ним. Они обошли лестничную площадку и оказались в противоположном крыле дома. Лакей открыл дверь, Джордж Милтон вошел, и она бесшумно закрылась. Он оказался в комнате гораздо меньшей, чем библиотека. Здесь были письменный стол, несколько кресел, книги и газеты. Возле письменного стола стоял крупный мускулистый мужчина, одетый в зеленовато-серый костюм с коричневым галстуком.

— Вы опаздываете, — упомянул Джордж Милтон.

— Да, сэр. На улицах много солдат, и они останавливают…

— Это не имеет значения. С чем вы пришли?

— Ну… в общем, я пришел за деньгами.

— Вы за них хоть что-нибудь получите?

— Не знаю. Когда незадолго до середины дня она вышла из Белого дома, при ней не было никаких пакетов. У входа в министерство юстиции она встретила агента секретной службы, и они вместе пообедали.

С Уорделлом у нее встречи не было, хотя, конечно, она могла поговорить с ним по телефону. Браунелл заключен под стражу. Я поставил одного из моих людей наблюдать за ней. Но она могла спрятать товар под одеждой…

— Вы встретитесь с ней в восемь часов?

— Да, сэр.

Джордж Милтон подошел к письменному столу, отпер его и выдвинул ящик. Оттуда он достал небольшой сверток в коричневой бумаге, перетянутый резинками.

— Здесь десять тысяч долларов, — сказал он. — Если она принесет товар, посмотрите, что там, прежде чем платить ей. Затем немедленно несите его сюда. Если вы от нее ничего не получите, все равно возвращайтесь. Я не люблю, когда мои деньги в течение целой ночи плавают неизвестно где.

— Да, сэр, — ответил на это мужчина, положил сверток во внутренний карман и застегнул пиджак на все пуговицы.

— И вот еще что, Крамер… — Нижняя челюсть Милтона начала дрожать. Он ненавидел это непроизвольное сокращение мускулов, но было слишком поздно предпринимать какие-либо попытки подавить пароксизмы возбуждения, которые в течение половины столетия отмечали пунктиром дни переживаний, которые привели его к власти и богатству. С течением времени оказалось невозможно полностью контролировать эти пароксизмы. Нервный тик безжалостно разрушал ослабленные возрастом линии обороны, и Милтон больше не мог сдерживать непроизвольные движения челюсти. Но его голос говорил ему самому и окружающим, что он по-прежнему оставался тем же самым Джорджем Милтоном. — Так вот что, Крамер. Я знаю вас как человека энергичного и инициативного. Что, если девушка не сможет взять дневник? Если вы сами добудете его сегодня вечером, я заплачу вам двадцать тысяч долларов.