Я подумала о Марке и Ребекке и об их приглашении с целью еще раз напомнить Джеку о его поражении.

– Иногда я с ней согласна. – Я снова повернулась к матери. – Раз мы уже здесь, можем войти. Ты готова?

Она оглянулась со слабой улыбкой на лице.

– Сегодня вряд ли, учитывая то, через что я только что прошла. Мне нужна как минимум неделя, чтобы восстановить психические силы. Кроме того, я не давала согласия помогать тебе.

– Что ты имеешь в виду? Мы хорошо работаем вместе. Помнишь мантру «вместе мы сильнее», которую ты заставляла меня повторять снова и снова?

– Помню. Вот почему я попросила тебя помочь с Вероникой. Потому что вместе мы сильнее.

Я сосредоточилась на коте, как будто тот мог вложить мне в рот слова, в которых я так нуждалась.

– Мама, какой бы дух ни прошел сквозь тебя сегодня утром, это злой дух, и я была бы счастлива никогда больше о нем не слышать. Я занимаюсь этим только ради клиента с недвижимостью. Лично мне это не нужно.

Я сделала шаг к дому, но мать осталась на месте, глядя на что-то в окне верхнего этажа. Проследив за ее взглядом, я увидела девочку в белой ночной рубашке и с длинными светлыми волосами, заправленными за уши, которая смотрела на нас.

– Ты видишь ее? – тихо спросила я.

– Нет. Но я ее чувствую. – Она повернулась ко мне. Ее глаза были полны тревоги. – А ты видишь ее сейчас?

– Да, – с удивлением сказала я. – Кажется, я видела, как мелькнула ее ночная рубашка.

– Должно быть, это племянница Баттон, – сказала мать. – Хейзелл. Она умерла в больнице, но большую часть жизни провела в этом доме. Вполне естественно, что она вернулась сюда.

– Но она же ребенок. Зачем ей оставаться здесь?

Наши взгляды встретились.

– Незавершенное дело. То, что она умерла в детстве, еще не означает, что у нее не осталось незавершенных дел.

Я оглянулась. К моему великому удивлению, девочка все еще была в окне.

– Ее мать умерла в этом доме. Ты это знала?

Мать покачала головой.

– Нет. К тому времени я уже уехала из Чарльстона и не общалась с теми, кто мог бы сказать мне об этом.

– И она была похоронена в Айкене, а не в Магнолии, где похоронены Хейзелл и ее отец.

– Самтер, – едва слышно сказала мать. – Я помню Самтера. Я была без ума от него, когда мы с Баттон учились в старшей школе.

– Тогда помоги мне, мама. Помоги мне разобраться в этом. Дай мне помочь Хейзелл.

Она снова повернулась ко мне.

– При одном условии, Мелли. Ты поможешь мне с Вероникой. По-моему, это будет честно, не так ли?

Я снова посмотрела на окно: за спиной девочки появилась темная тень. Чья-то рука схватила ее за плечи и утащила из поля моего зрения. Я заморгала. Интересно, привиделось ли мне это, как когда-то в детстве, когда я была маленькой девочкой и подумала, что увидела в своем шкафу фигуру в плаще. Я затаила дыхание.

– Ладно. Будь по-твоему. Но я не собираюсь рассказывать папе.

Похоже, мать не слушала. Я проследила за ее взглядом обратно к окну, где раньше была девочка, а теперь, пристально наблюдая за нами, на подоконнике сидел кот, пока что-то не напугало его. Тогда кот отскочил назад и исчез из вида.

Я сидела в постели с Генералом Ли у ног, с телефоном в руке, ноутбуком на одном колене и айпадом на другом, пытаясь согласовать различные электронные таблицы и календари, с помощью которых я планировала свои дела. То, что обычно занимало минут десять, сегодня заняло вдвое больше времени из-за того, что некий муж упрямо терся носом о мою шею.

– Разве тебе не нужно работать над списками дел или планами на завтра и оставшуюся неделю? – спросила я.

Джек подул мне в ухо, и я вздрогнула от предвкушения. Не поднимая головы, он сказал:

– Завтра в десять у меня назначена встреча в архивах Чарльстонского музея. После этого я приду домой, пообедаю с близнецами и дам Джейн передохнуть, после чего вернусь к себе в кабинет, чтобы поработать над идеей новой книги.

Я отстранилась и посмотрела на него.

– Я думала, ты сегодня утром ездил в архив.

Его язык начал медленно ласкать мое ухо, и мне пришлось применить дыхательную гимнастику, чтобы не закричать в голос от сладкой пытки.

– Верно, ездил. Но теперь у них новый руководитель, и он мужчина. И, очевидно, тот, кто верит в календари, правила и заранее назначенные встречи. Он тебе наверняка понравится.

– Не исключено. Может, пригласим его как-нибудь на ужин?

Джек поднял голову и нахмурился.

– Нет. – Его взгляд скользнул на мои электронные устройства, затем снова на меня. – Думаю, пора их выключить, – сказал он, потянувшись за моим айфоном.

Я отдернула руку.

– Погоди, я почти закончила. Ты же знаешь, я становлюсь бескостной после того, как мы, ну, ты понимаешь… так что я должна сделать это сейчас, пока мой мозг еще функционирует. – Я прищурилась и посмотрела на свой ноутбук. – Либо здесь что-то не так, и поэтому не синхронизируется, либо Джейн забывает регулярно обновлять таблицы для близнецов.

Гибким движением пантеры Джек перебрался через меня и полез в ящик моей прикроватной тумбочки.

– Мелли, разве твоя бабушка никогда не говорила тебе, что, если постоянно щуриться, ты наживешь себе морщины? – Бросив мне на колени очки для чтения, Джек продолжил щекотать меня носом. – Вдруг это поможет тебе быстрее выполнить работу, чтобы мы могли поиграть.

Я надела очки на нос и мысленно отключила все нервные окончания и клетки мозга, которые тянулись к Джеку.

– А если серьезно, вдруг она не заполняет таблицы? И, похоже, она еще не пометила их ящики.

Тяжело вздохнув, Джек выпрямился и положил подушку под голову, чтобы сесть у изголовья.

– Заполняет она их или нет, не важно, зато она проводит бесчисленные часы, играя с ними, гуляя, читая, напевая, смеша. То, что делаем мы, когда мы дома. Я предпочитаю, чтобы мои дети были счастливы, а не организованны.

С моего языка едва не сорвалось слово «богохульство», но я прикусила язык. Потому что где-то в глубине души я понимала: возможно, Джек прав.

– И все же, – сказала я, – если ей хочется что-то изменить, она сначала должна обсудить это с нами.

– Вообще-то…

– Джек! Не говори мне, что ты разговаривал с ней о том, как заботиться о наших детях, и даже не посоветовался со мной!

– В прошлую субботу, когда у Джейн был выходной, мы случайно одновременно вышли из дома на утреннюю пробежку, и, конечно же, наш разговор перешел на детей и на то, что она думает о своей работе.