– Зато, Тадек, мы можем сейчас прямо попасть в гробницу, в объятия царицы, – с юмором висельника заметил Томек.

– Только хоть ты, синичка, не говори сейчас, как это прекрасно, – простонал Новицкий. – Лучше ничего не говори.

Салли – в отличие от мужчин – чувствовала себя в сноси стихии. Точно так же, дрожа от чувств, как когда-то, когда ей пришлось прыгнуть в многометровую пропасть с террасы храма, затерявшегося в южноамериканских дебрях, она оторвалась от обрыва и была уже на другой стороне. Мужчинам не оставалось ничего другого, как последовать ее примеру. Новицкий, бросив вниз скептический взгляд, покачал головой, сделал глубокий вздох и благополучно приземлился с приличным запасом расстояния. Томек справился не хуже. Пропетляв среди скалистых выступов, они спустились по крутому склону плоскогорья в Дейр эль-Бехари, где Беньковский уже в сильной тревоге собирал спасательную экспедицию. Они сердечно распрощались с ним и с опозданием на целые сутки вернулись в свой лагерь вблизи колосса Мемнона, где их радостно приветствовали Динго и перепуганный Патрик, почувствовавший при виде их огромное облегчение.

– Аллах акбар!

– Салам!

Приходящие совершали омовение и садились, скрестив ноги, на пышных подушках низкого столика. Стены были увешаны ковриками без ворса – килимами, на полу был расстелен ковер. Никто не начинал беседы, все ждали… Женщины внесли огромное блюдо с запеченными курами и большой поднос с рисом. Расставили миски с разными кушаньями и приправами, поставили тарелку с хлебцами балади.

Приступили к еде. Брали рис, ели его с куриным мясом. Отломив хлеб, обмакивали его в разные приправы, чаще – в самые острые. Сидевшие здесь люди вели бурную, полную риска жизнь, поэтому они предпочитали сильные специи. Молчали… Даже те, кто уже утолил голод, жевали до тех пор, пока не закончил есть последний, ибо считали себя не только небедными, но и воспитанными людьми. Вошел араб с суровым лицом и с горящими глазами. Многим европейцам он был известен, как «владыка Долины», «потомок фараонов» или просто «фараон». Арабы же называли его «железным фараоном». Он приветствовал собравшихся, среди которых находился и европеец, и уселся за стол. Есть он не стал. Подождав, когда женщины все уберут, он начал:

– Проклятые гяуры! Они здесь и всюду суют свой нос!

– Может, Аллах поможет, и они пойдут по другой, не нашей тропе?

– Садим, ты обнаружил ту тропу? – с нажимом спросил вожак.

Салли, наверное, узнала бы невысокого и немолодого араба, к которому был обращен вопрос. Она хорошо разглядела его на каирской улице перед входом в дом Ахмада аль-Саида, пользующегося доверием англичан чиновника хедива. Он обратил на себя ее внимание пугливым и таинственным видом. Зато его не узнали бы ни Томек, ни Новицкий, хотя совсем недавно с ним разговаривали: так надежно укрывали его тогда арабское одеяние и невзрачная внешность.

– Да, я сказал им, чтобы искали в Эль-Курна…

– Клянусь бородой пророка, если семья Расула об этом узнает… – ужаснулся кто-то.

– Ничего, они будут молчать. У них не всегда чисто, – перебил вожак.

– У нас грозный противник, – задумчиво произнес европеец. – Они умеют обращаться с оружием. Вчера они чуть было не узнали Гарри, когда он нес службу в Долине царей, а потом провели в горах ночь, когда была буря, и остались целыми…

– Клянусь Аллахом! – воскликнул третий. – Пережили такую бурю? Может, это джинны?

– Если бы они были джиннами, – со злостью ответил «фараон», – мы бы с ними справились.

Все посмотрели на него с суеверным страхом. Они всем были обязаны ему, он сделал их богатыми. Надо было только слушаться и делать, как он велит; он действительно был твердым и «железным» человеком. Они съехались с разных концов страны – с севера, из Каира, из Асуана, из Нубии и Судана, где было у них «южное дело». Эти последние знали его дольше всех. Собравшиеся молча ждали.

– Гяуры… Они должны уйти в тишину, – решил он.

– А женщина и мальчик? – спросил европеец.

– Женщину достаточно напугать. Садим, ты! – указал он.

– А гяуры? Кто займется ими? – кому-то хотелось знать все.

– Это дело владыки Долины, – ответил вожак. – Их уже нет.

Присутствующие тихо перешептывались. Подали кофе, за которым обсудили деловые вопросы. В Европе дела шли неплохо, туда удалось перевезти новую партию настоящих античных реликвий и подделок. Дела на севере, связанные с гашишем и опиумом, процветали, на юге тоже все было как следует.

Все были довольны. «Железный владыка», как обычно, взял на себя самую трудную часть заседания.

«Вот это настоящий владыка, – думали собравшиеся. – Воистину фараон…»

* * *

Салли снился сон.

По дороге опасности на поля Яру двигался умерший. Он миновал четверо врат опасности Яру и встал на берегу Извилистой реки, отделявшей его от Страны мертвых. Перевозчик с лицом Новицкого, улыбаясь, ждал магической формулы… Умерший склонился к его уху и прошептал ее:

– О, ты, кто срезает камыши, перевозчик… О, небесная сила, открывающая солнечный диск. О, Ра, господин света, перевези меня, не оставляй здесь одного.

– А как называется эта лодка? – хитро спросил перевозчик.

– Мне известны названия всех частей, из которых она состоит, – ответил путник.

– Садись, братишка, – разрешил перевозчик. – Только на корму, а не на нос, только это даст тебе счастье… А что у тебя в руке?

– Подарок для Озириса, – ответил путник, и Салли увидела небольшой узелок, который он прижимал к груди, и вдруг так быстро, как бывает только во сне, с изумлением узнала в путнике Томека.

– Не бойся, братишка, Озириса, – сказал перевозчик. – Он свой парень. Я, правда, не могу с тобой идти, у меня здесь много работы, да ты и сам справишься…

– В Зале Двух правд[107]ничего не удастся скрыть, – сказал путник. – Мне это известно. Тот, кто не признает правды, будет наказан. Скромность получит богатство, а беззаконие никогда не достигнет цели.

У входа в Зал Двух правд ждала богиня Гептер-Гор с двумя головами – львицы и крокодила, в руках она держала по ножу. Путник остановился, чтобы произнести обращение:

«Приветствую тебя, Великий Бог! Господин Двух правд! Я пришел к тебе, господин мой! Меня привели, чтобы я увидел тебя. Я знаю твое имя, знаю имена сорока двух, окружающих тебя… Я принес тебе Две правды».

Томек – теперь Салли была уже окончательно уверена в этом – вышел в зал. Салли осмотрелась его глазами. На троне восседал правитель суда Озирис.