Ну и что получается?

– Получается, что нам нужна экспертиза по всем стволам, – вздохнула Настя. – Иначе ничего не выйдет. Мы не можем сидеть и гадать, один и тот же использовался ствол или разные. Но для этого нам нужен ваш следователь Баглаев, без него не получится.

– Да у нас и так ничего не получается, – угрюмо возразил Дзюба. – По способу выпадает Ефимова, по мотиву – Болтенков, по раскрытию – Галина Носуленко, по алиби – только два первых эпизода еще под вопросом, а остальные три не проходят. А по личности подозреваемого – вообще ничего не сходится.

– Ты забыл еще тех, на кого Власов мог обидку заковырять, – заметил Антон. – Судья Елисеев, который попросил заменить его в бригаде накануне соревнований, в полном порядке. Судья Ярцева, которую назначили вместо Елисеева и которая засудила Власова и его партнершу Третьякову и не пустила их в сборную, тоже жива. И сама Третьякова, которая его бросила, вполне благополучна. Какая-то странная выборочность получается. Одним он мстит, другим – нет. Почему?

– Он просто не успел, – хмыкнул Дзюба. – Они у него на очереди в черном списке.

– Оптимист! – засмеялась Настя. – А если рассмотреть идею о киллере? Нам с вами очень мешает убедительное алиби Власова. Я уверена, что если мы попытаемся проверить два первых эпизода – Носуленко и полицейского из Перми, – то получим все тот же результат. Как у Власова с финансами? Есть у него возможность нанять человека для исполнения своего масштабного акта возмездия?

– С финансами туго, – отозвался Антон. – И живет небогато. И за картины получает не сказать, чтоб много. И образ жизни ведет такой, какой не ведут люди, имеющие свободные деньги. А ведь у нас пять эпизодов, ну, в крайнем случае, четыре, если Носуленко все-таки действительно убил тот работяга, которого посадили. Это же огромные деньги.

– Плохо. – Настя постучала концом фломастера о столешницу. – Совсем плохо. Для того чтобы идти с этой версией к вашему следователю, нужна четкая система аргументов. Власов как подозреваемый у нас с вами не проходит. Или…

Она задумалась, глядя на площадку лестницы в том месте, где был поворот. На светлом дереве подрагивала серая тень, имевшая вполне объяснимую конфигурацию. Просто удивительно, как такое громоздкое неуклюжее тело смогло переместиться от дверей Санькиной комнаты до лестницы совершенно бесшумно. Поистине, стимул – великое дело. И невозможное становится возможным…

– Петя, ну-ка марш отсюда, – сказала она, чуть повысив голос. – Не имей дурной привычки подслушивать взрослых дяденек и тетенек, ты еще маленький для таких разговоров.

Петруччо послушался безропотно, но на пути назад его шаги были слышны весьма отчетливо: он больше не прятался.

«Глупость какая-то во мне взыграла, – весело подумала Настя. – Вредничаю, как детсадовский малыш. Неужели у меня начинается маразм и я постепенно впадаю в детство?»

Так что там сказал Ромка, зачитывая свои записи? «Мы на такое не обижаемся. Все же все понимают. Это закон стаи. Каждый думает только о себе и своей карьере, это нормально. Каждый выгрызает свой кусок и никому не отдает. Но и зла за такое же поведение со стороны других мы не держим. Мы все такие. У нас по-другому нельзя». Как это можно интерпретировать? Третьякова думала о своей карьере, а не о больном колене Власова, и она не стала его ждать и сменила партнера. Укладывается в схему? Более чем. Судья Ярцева выполняла указание Федерации, от которой зависима. Не послушается – ей перекроют кислород и судить она будет какие-нибудь соревнования на первенство водокачки, а уж о выезде за границу за счет бюджета Федерации и мечтать нечего. Тоже можно понять. Елисеев вообще ни в чем не виноват.

А теперь рассмотрим в рамках этой же концепции тех, кто уже стал потерпевшим. Полицейский из Перми боролся не за карьеру, а за собственный карман. Ай-ай-ай, как некрасиво… Галина Носуленко не спортивную карьеру делать стремилась, а выйти замуж за москвича с квартирой и пристроиться в столице. Инна Ефимова тоже карьерой не рисковала, а пыталась набить кошелек каждой подворачивающейся на ее пути копейкой. Плохая какая тетя… Грант Артурович Ганджумян спортом вообще не занимался, сыночка пропихивал, за что и заплатил немалую денежку. И если закрыть глаза на убийство Михаила Болтенкова, то отлично выводится формула: любые поступки, связанные с собственной (именно собственной! Это важно!) карьерой, спортивной или какой-то другой, преступник может принять и готов понять и простить. А вот за поступки, продиктованные чистой жадностью, ненасытностью или тщеславием, он готов мстить.

Тогда все получается. Все. Кроме Болтенкова. Нет такого поступка, за который Власов мог бы его ненавидеть. Болтенков сделал его чемпионом, Болтенков добровольно отдал его другому тренеру, который готов был развивать в юном спортсмене талант парника, хотя отдавать перспективных спортсменов, тем более чемпионов, за которых идут надбавки к зарплате, никто не любит и за них бьются до последнего. Более того, впоследствии Михаил Валентинович взял Власова к себе на работу вторым тренером, пока тот учился в институте. Отношения у них всегда были прекрасными, ни одного конфликта.

Слишком много допущений. Слишком много. Алиби Власова говорит только о том, что у него есть невыявленный пока оперативниками источник значительного дохода, который позволяет ему платить какому-то наемнику. Вероятно? Вполне. Раскрытое убийство Галины Носуленко может оказаться следствием подтасовки и выбивания показаний и признаний, это у нас случается сплошь и рядом. Может такое быть? Может, и еще как! Использование ножа при убийстве Ефимовой – результат обдумывания ситуации и осознанного принятия решения о выборе орудия преступления с учетом места и времени. Реально? Ну… если этот наемник достаточно разумен и опытен в своем деле, то вполне.

Но Болтенков, Болтенков… С ним ничего не получается.

Значит, либо Настя ошиблась и формула подбора жертв какая-то другая, либо Михаила Валентиновича Болтенкова убили совсем другие люди и по совсем другим причинам.

Либо…

– Либо мы, – она не заметила, как концовку своих размышлений произнесла вслух, – чего-то не знаем о Болтенкове.

На нее уставились две пары изумленных глаз: темные и внимательные – Антона и Ромкины – ярко-голубые и азартные.

– Что вы на меня так смотрите? – сердито спросила Настя. – Вставайте, поехали к жене Болтенкова.

– Она ничего не знает, – удрученно проговорил Дзюба. – Она вообще к спорту отношения не имеет, врач МЧС, и в то время, когда Власов тренировался у Болтенкова, они еще не были женаты. С ней и Федя Ульянцев разговаривал, и я, и Баглаев ее допрашивал. Она совсем не в курсе спортивных дел.

– Но у него была первая жена, – добавил Антон. – И кстати, ее Баглаев не допрашивал.

– Данные на нее есть?

Антон вопросительно посмотрел на Дзюбу, в очередной раз за сегодняшний день почувствовав укол самолюбия: это ж надо было так наплевательски относиться к делу! Позор и стыдоба. Хорошо, что он хотя бы спохватился не слишком поздно. Возможно, упущенное еще можно наверстать. Слава богу, Ромка не подвел, он действительно пахал на этом деле за двоих.