— Не поверите, это тельце мы впятером связать не могли, это был какой-то звиздец, это была битва титанов, гибель богов. Не поверите, сколько в него влили, а он еще жив. Пропофола коробок пять, аминазин… Я это, конечно, в карте не писал, но имейте в виду.

— Цыган всегда на волю стремится, особенно в белой горячке. Слова он говорит?

— Говорит, только подходите к нему осторожно, он кусается.

Подхожу осторожно:

— Михай, скажи мне, кто у вас сейчас барон?

— Гога…

— Матросович? А давно?

— Матросович. Как старый Михай помер, он бароном стал. А ты его откуда знаешь?

— А мне-то не знать Гогу Матросовича. Это мой друг, я его лечил. Смотри, будешь шуметь, все Гоге расскажу. Он тебя накажет.

— Брат, только не говори ему, что я здесь, прошу тебя.

— А почему ты не в районной больнице? Всегда ваши приходят с перепоя откапаться, там дешевле.

— Там наших сейчас не берут, там стало плохо. Там теперь новый главный врач, вор.

— Тихо будешь лежать?

— Буду, только не говори Гоге.

Не обманул цыган, сутки пролежал тихо, даже к вечеру пришел в рассудок, вечер провели, вспоминая общих знакомых.

Наутро молчу, что цыган расстался с горячкой не от той кучи фармакологического мусора, тех препаратов, которые отмечены в карте, но не введен ни разу, а от страха перед бароном. Вот, говорит начмед, смотрите, как надо лечить делирий: ноотропы, седация. Учитесь. Ну-ну, пусть в следующий раз сами попробуют вылечить белую горячку у цыгана.

Но мой цыган все же попал. Кто-то настучал барону, что он отправился лечиться после свадьбы своего любимого двоюродного племянника в частную клинику. При выписке Гога приехал встречать лично, во дворе долго бил цыгана по голове своим костылем. Бил жестко, даже охрана хотела вмешаться. Но цыган молча терпел, его жена, дети и внуки не вмешивались в процесс. Так надо.

С утра весь персонал собрался у окон, выходящих во двор больницы. Кто прижал свои лица к стеклу, кто высунулся наружу, рискуя упасть, но не пропустить зрелища. Все наблюдают, как бывший главный врач таскает в машину из своего кабинета все, что накопилось в нем за годы работы. Какие-то мешки с землей, горшки с цветами. И никто не догадается помочь пожилому человеку, ни один. Раньше бы и просить не пришлось, желающие сделать приятное слетелись бы сразу. Спросите: «А почему не поможешь ты?» Отвечу: «Я бы помог, но не могу, поскольку наблюдаю за процессом в окно оперблока, нарушая главное правило в работе анестезиолога: нельзя никогда не смотреть в окно с утра. Иначе тебе будет нечем заняться вечером. Делать на плановой операции тебе нечего, кроме двух моментов, как и летчику: взлет и посадка, начало наркоза и его конец. Остальное время работает автопилот, но отойти нельзя».

Но нет, никто не поможет, все почему-то обсуждают личное транспортное средство главврача. Какой-то кроссовер с эмблемой «Мерседеса» на капоте, ценой четыре-пять миллионов, а может и выше. Никто не посочувствует, что теперь приходится ездить на работу на своем автомобиле, жалко такого красавца гонять по нашим дорогам. Нет, дороги сейчас ничего, но вот подъезд к больнице преодолим не для всех. Ямы. Знал бы главврач, что придется приехать хоть раз на своем «Мерседесе», наверняка бы давно приказал их заделать. Во-вторых, пришлось засветиться, что имеется в личном пользовании «Мерседес». До сих пор этот факт отрицался, поскольку, как известно, политика — дело честное и открытое, главный врач как депутат какого-то местного совета в имущественной декларации указал, что в личной собственности имеет автомобиль «Нива», с забытым годом выпуска. И на словах не уставал повторять: «Да «Нива» у меня, «Нива», надоела, вечно ломается». Пусть даже все знали от знакомых из местного ГАИ, что «Нива» давно снята с учета, а поставлены два новых джипа. Но людям надо верить.

Раньше было проще, был раздолбанный служебный «Форд», подаренный больнице какими-то спонсорами еще лет десять назад. Умельцы из больничного гаража поддерживали его в сравнительном порядке, и все наши прошлые главные врачи рассекали на нем по району. Три буквы его номера складывались в короткое слово: ВОР. Наверное, случайно. Казенная машина — это удобно, бензин бесплатный, не жалко ездить по нашим проселкам.

После обеда народ загоняется на собрание, обещают, что будет интересно, будет озвучена важная информация. Какая информация, все и так знают причину — главный врач должен официально объявить о своей отставке:

— Простите, не могу больше. Тяжело, возраст. Чувствую, еще чуть-чуть — и не справлюсь.

Можно подумать, что кто-то раньше справлялся. Последние лет пять больница жила по принципу зоны строгого режима: день прошел — и хорошо. Но тут на днях закончила работу комиссия из комитета по здравоохранению, сделала выводы, и, видимо, запахло уголовным делом.

— Простите, если что не так. Попрошусь обратно, простым врачом, надеюсь, не откажете?

И смотрит на реакцию зала, а в зале тишина, все молчат. И ни слезинки в глазах, никто не захлебывается соплями и не спрашивает, рыдая: «На кого вы нас оставляете, сиротинушек?»

В общем, удивительно жестокий у нас народ, бессердечный. Можно сказать — злой. И так опустили человека до неприличия, из главных врачей перевели в рядовые, и то с неопределенным статусом, работай, пока сезон отпусков, а там посмотрим. А мне жалко человека, и чует сердце, придет новый начальник, будем просить старого: «Вернись!»

Следующий день посвящен обсуждению вопроса: кто же будет новым главным врачом? Уже ясно, что придет человек со стороны. Впитываются слухи, строятся самые фантастические версии. Говорят, молодой, говорят, раньше у нас работал. Начинают перебираться возможные кандидаты, имеющие способности к администрированию, а главное — связи в Комитете здравоохранения:

— Может этот?

— Да нет, я ему звонил, точно не он. Он бы мне проговорился.

— Уверен?

— Уверен, он трепло, у него вода в заднице не держится. Наверняка бы сказал.

— Тогда…

— Так он же полный мудак.

— Зато у него дядя в министерстве.

— Все равно, вряд ли. Дядя не станет из-за него рисковать своей должностью. У дяди тоже дети есть. Может, для смеха нашего бывшего заведующего возьмут? Надо же шутку до конца дошутить.

— Это того, которого через месяц работы за наркоту уволили? Которого спящим нашли, со шприцем в вене? Да ты с ума сошел.

— Нисколько не удивлюсь, зато пропофол в больнице появится, а то нету его давно. А потом, ну какая вам разница, кто придет? Один черт, улучшений в течение года не будет. Главное, не кто придет, а зачем. Если придет с указанием ликвидировать больницу, так тут любой справится. В свете нынешних требований экономии и оптимизации здравоохранения.