Честно говоря, того крошечного сундучка, который воры волокли к пролому в стене, мне хватило бы даже на две жизни.

Присутствие в государственной сокровищнице дюжины обычнейших воров поразило нас не меньше, чем их – наше появление. Обрушившиеся сундуки придавили одного из них и сбили с ног второго, а прочим помешали перегружать добычу, преградив путь к источнику спасения. Воры разжали руки, и тяжелые ящики с грохотом раскололись, выплеснув на каменный пол свое содержимое. Двое грабителей нырнули в дыру, а остальные, видя, как нас мало, выхватили ножи.

Кит и Гарн Драсторн с ходу бросились в бой, а я нагнулся и цапнул с пола золотой империал. Уложив его на сгиб указательного пальца, я отвел руку назад на уровне пояса и выщелкнул монетку. Империал блеснул в сумраке и попал прямо в нос одному из воров. Тот отдернул голову и поскользнулся на золотом ковре. Сверху на него со звоном обрушились золоченые латы.

Другой, в темной одежде, провонявшей сточной канавой, прыгнул на меня с кривым ножом. Я отбил удар, перехватив его предплечье левой рукой и уведя вверх, между тем как кинжал в моей правой руке вонзился ему глубоко под мышку. Когда я выдернул клинок, алая кровь из артерии фонтаном ударила в лицо.

Отбросив тело от себя, я перехватил кинжал острием к большому пальцу. Следующий вор, как видно, вознамерился сбить меня с ног. Нож в его руке целился мне прямо в живот. Я уклонился влево, пропустив удар мимо себя, ухватил его за мокрые волосы и, оттянув назад голову, резанул поперек горла.

Он упал на пол, булькая и захлебываясь кровью, но я уже не обращал внимания на его агонию. В глубине комнаты – движение. То, что я сначала счел обманом зрения или отблеском света на одном из шедевров, скрытом в темном углу, вырвалось из тени. Я узнал густую черную гриву и хвост с кисточкой. Злобный взгляд упал на меня, наполнив арктическим холодом.

Поняв, что замечен, он поднял в левой руке золотой Жезл длиной около ярда. Рубины и изумруды чередовались, образуя ленту, обвивавшую золотую руку, служившую навершием Жезла и сжимавшую огромную черную жемчужину.

С этим сокровищем в руках колдун бхарашади обнажил серые иглы зубов в вызывающей усмешке, прыгнул к пролому в стене и исчез.

Я часто слышал, как воины описывали свои ощущения в обстоятельствах, требовавших мгновенного решения. Они говорили о «щелчке», словно что-то внутри них обламывалось, позволяя очертя голову броситься в отчаянную схватку. Часто сравнивали это ощущение с тем, что, должно быть, происходит в голове безумца перед самоубийственным прыжком.

Мне не пришлось обдумывать решение. Я знал без тени сомнения, что позволить ха'демону ускользнуть с добычей – значит допустить катастрофу, которую не предотвратит никакая магия.

Между мной и проломом стояли два вора – препятствия, которые просто необходимо было преодолеть. Для меня они не были людьми или гражданами Империи. Я воспринимал их как условных врагов в учебной схватке.

Я прошел сквозь них отработанными движениями, давно вбитыми в мое тело и ставшими его частью. Я видел бой как бы со стороны, не как равнодушный наблюдатель, а как генерал, оценивающий тактику сражения и предвидящий следующий удар.

Скользящий шаг вперед и поворот вправо. Пропустить удар под рукой и сбить его руку локтем. Вогнать свой кинжал ему под подбородок. Не обращать внимания на колючую щетину и стекающие по руке струйки крови. Развернуть его тело и прикрыться им от удара второго противника.

Я выпустил кинжал и разжал руки. Мертвое тело соскользнуло наземь, ударив второго врага под колени. Он споткнулся, и его нос расплющился о мое подставленное колено. Громко застонав и обмякнув, он рухнул на землю. Удар в висок оставил его там навсегда, и путь к пролому был открыт.

Я рванулся, угадывая, что ждет меня в темноте. На бегу выдернул из золоченых ножен, валявшихся под ногами, короткий меч гномов. Он был длиннее и тяжелее, чем мой кинжал, и превосходно подходил для ожидавшей меня в темноте и тесноте резни.

Вонь, заполнившая сокровищницу, яснее ясного говорила, что пролом вел в клоаку. Я представлял себе, по книжным описаниям, темные тоннели с узкими боковыми карнизами над струей текущей воды. Одно из чудес столицы – сточная система. Я не сомневался, что под дворцом есть клоаки, в которые должны уходить и сточные, и дождевые воды. Я только забыл о том, что дворец стоит на холме и что сейчас зима.

Первое, что встретило меня за стеной сокровищницы, был лед. Поскользнувшись, я перелетел через тоннель и врезался в противоположную стену. Поднимаясь, я обрушил с низкого свода дождь сосулек. На скользком узком карнизе мне никак не удавалось подтянуть под себя ноги. Они, болтаясь, задрались кверху, когда я спиной вперед съехал в сточную канаву.

Лед вообще скользкая штука, а мокрый лед – вдвойне, и оказаться на мокром обледеневшем откосе, где в темноте притаился враг, на мой взгляд, не лучший способ начинать год. Холод проникал в мои кости быстрее, чем сборщик налогов – в дом. Оглушенный падением, я беспомощно скользил вниз по замерзшей сточной канаве. Меч гномов остался у меня в руке, но нечего было и думать с его помощью зацепиться за что-нибудь.

Я попробовал затормозить пятками, но они только взметнули облако колючих ледышек, жаливших меня в лицо, прежде чем растаять. Левая пятка скользила чуть медленнее правой, и от этого я опрокинулся на левый бок и покатился кубарем. Потом левое плечо зацепилось за стенку желоба, и меня закрутило в обратную сторону. Ударив правой пяткой в лед, я наконец выровнялся ценой еще одного ледяного душа.

Меня несло все быстрее по уклону дворцовых клоак, плавно спускавшихся к морю. Я понимал, что быстро теряю высоту, но понятия не имел, долго ли мне еще катиться до уровня остальных каналов столицы.

На самом деле не прошло и трех секунд, как я плюхнулся в грязную реку, покрытую островками тонкого льда.

Я ушел под воду как камень, брошенный с прибрежного утеса, но, почувствовав под ногой дно, с силой оттолкнулся и пробкой выскочил на поверхность. Мотнул головой, чтобы прочистить глаза. Ледяная вода свела мое тело мучительной болью, и я невольно громко вскрикнул. Мой крик эхом отдался от стен тоннеля и напугал поджидавших меня врагов. Только это меня и спасло.

Падая, я миновал двух грабителей, бежавших из сокровищницы при нашем появлении. Они стояли, как часовые, по сторонам стока, держа в одной руке факелы, а в другой ножи. Неподвижное ожидание чуть не по пояс в холодной воде не сделало их проворнее, а я был так напуган, что моего отчаяния хватило бы на целый императорский легион.

Я крутанулся вправо, взбаламутив воду, и рубанул по ребрам ближайшего ко мне вора. Лезвие разрубило его пополам. Ноги, освобожденные от веса грудной клетки, всплыли на поверхность. Факел зашипел в воде. Я же нырнул вперед. Мне не хотелось снова погружаться в воду, но лучше так, чем получить факелом в спину. Я перевернулся под водой и всплыл на поверхность лицом к подкрадывавшемуся ко мне разбойнику. Он снова занес факел над моей головой, но при этом позволил себе опустить руку, державшую кинжал.