- Да мне, собственно, все равно, где мы окажемся, лишь бы вместе, - ответила она, обняв его за плечи, - я придумаю тебе тысячу занятий. К одному из них можно приступить прямо сейчас.

- Нужно! – решительно ответил ей Паулюс, мгновенно позабыв про все ампелосы вместе взятые и укладывая Лиз на подушки. Это занятие было много увлекательнее виноградника. Он потянулся к губам девушки и… тут раздался громкий звон, напомнивший монаху церковные колокола.

Лиз схватилась за голову, бросила взгляд на часы и пробормотала:

- Только не папа!

Виктор Анри Пьер де Савинье всегда являлся к дочери, если она не брала трубку более двух дней. Читал ей длинную лекцию о правильном с его точки зрения образе жизни и о нравственности, о коей у Лиз было не очень хорошее представление. Опять же – с его точки зрения.

Она вскочила с кровати, привычным жестом сдернула с вешалки возле кровати халат и, запахивая его, объявила:

- В сундук! Тьфу ты! В шкаф!

Подбежала к большому шкафу в углу комнаты, открыла его дверцу, сгребая все вешалки в одну сторону, чтобы освободить место. Паулюс кивнул и забрался в этот огромный короб, успев чмокнуть Лиз в губы, прежде чем она закрыла дверцу. Потом уселся на что-то мягкое, и, подперев голову рукой, мечтательно потянул носом. Пахло… божественно… его Лиз.

Сама же обладательница божественного запаха (а попросту Tresor) обреченно направилась открывать, приготовившись выслушать многочасовую тираду, в то время как единственное, о чем могла думать, это о мужчине в ее шкафу. Справедливости ради – такое с ней случилось впервые в жизни. Нет, не путешествие в двенадцатый век. А замечательная влюбленность в симпатичного монаха, который целуется лучше всех. Вздохнув, Лиз повернула ручку двери, но на пороге стоял вовсе не Виктор Анри Пьер де Савинье, а курьер с логотипом Réseau Express с огромным букетом роз.

- Мадемуазель де Савинье? – спросил курьер.

Лиз в ужасе уставилась на цветы. Чертов Алекс!

- Нет, вы ошиблись адресом, - буркнула она и захлопнула перед носом работника службы доставки дверь. Глупо хихикнула. И вернулась в комнату – доставать из шкафа своего будущего мужа.

Паулюс глянул на Лиз. Сделал «страшные глаза». И шепотом спросил:

- Папа так быстро ушел?

- Ошиблись адресом, - соврала она. – Кофе хочешь?

- Что я хочу? – переспросил Паулюс.

Лиз тяжело вздохнула. И тут же, рассмеявшись, погладила его шею.

- Ничего, привыкнешь. Можно дурацкий вопрос?

- Можно, - торжественно объявил Паулюс и стащил с себя рубашку.

Лиз пробежалась глазами по его плечам, рукам, мышцам на груди и животе… и еще… пониже… Сглотнула. Античный бог. Не иначе.

- Я все никак не запомню. Как тебя зовут? – прервавшимся голосом спросила она.

Он резко притянул ее к себе и прошептал на ухо, касаясь губами кожи:

- Паулюс. Бабенбергский.

- Отлично, - закрывая глаза, и томно откинув голову назад, прошептала Лиз, - я буду звать тебя Поль Бабенберг.

«Поль Бабенберг», - отозвалось в ней. Поль Бабенберг? Лиз резко распахнула глаза, похлопала ресницами и прошептала: - Поль Бабенберг?

Следующий час обнаженный бывший монах, сидя на кровати, следил за отчаянно мечущейся по комнате Лиз, которая, энергично жестикулируя, рассказывала ему о том, как двадцать лет назад из семьи партнера ее отца, Николя Бабенберга, исчез трехлетний сын Поль.

За этот час Паулюс даже, кажется, успел вздремнуть. Он бы с большей охотой занялся совершенно другим и даже пару раз пытался остановить ее рассказ поцелуем. Но справиться с Лиз, что-то вбившей себе в голову, было невозможно. Когда она все-таки завершила свое увлекательное повествование, он зевнул и сказал:

- Печальная история. Жалко мессира Николя.

Лиз остановилась посреди комнаты и внимательно посмотрела на Поля. Теперь она уже видела в нем сходство со стариком Николя. Сходство? Черт, да это его молодая копия. Очень красивая копия!

- Ты ничего не понял? Николя – твой отец!

Как это могло произойти, в голове ее не укладывалось. Но там же не укладывались очень многие вещи. Например, почему байкер из ее юности однажды свалил от нее на какой-то рокерский фестиваль с вещами и больше уже не вернулся, почему Алекс Романи бросил Легран ради ее сомнительной персоны. Почему Легран настаивала на натурализме там, где нужна была просто волшебная сказка. Почему она очутилась в двенадцатом веке. И, наконец, почему назад вернулась с Полем.

- Ерунда какая, - Паулюс решительно отмахнулся от фантазий Лиз. – Я – сирота. Меня подбросили в монастырь. Брат Ансельм нашел меня. Мне было… года три, - он замолчал и уставился на девушку.

- И в рубашечке с надписью «Поль Бабенберг»? – прошептала она, подсев к нему на кровать. – Беленькая? Трусиков не было.

- Беленькая, - Паулюс кивнул и осторожно уточнил: – А чего не было?

- Того, что ты на мне порвал, - глупо хихикнула Лиз.

Глаза Паулюса округлились. Он попытался представить «то, что он порвал» на себе и содрогнулся.

- Domine Iesu, куда я попал?

- Домой! С папой поедешь знакомиться завтра. А сегодня… - Лиз лукаво улыбнулась и дернула узелок пояса на халате.

Завтра, так завтра. Лиз права. Какая разница куда, важно, чтобы вместе. Он рывком сдернул с нее одеяние и, наконец, осуществил свою мечту. Или две. Нет, три…

Потому что им наконец-то(!) никто не мешал.

1185 год, Фенелла

Облаченный в черный плащ, украшенный серебряным шитьем и драгоценными камнями, поверх делового костюма и при галстуке, Великий магистр Маглор Форжерон восседал на троне короля Мишеля, оперев правую руку на его меч, а левая покоилась на подлокотнике. Он глядел в пространство и ожидал того часа, когда перенесется в свой замок – туда, где смыкаются пространство и время. Но сперва следовало покончить с этой историей.

Шум, раздавшийся у входа в тронный зал, заставил его обратить свой взор к вошедшим. Он едва удержался от улыбки. Король Мишель и его крестница, облаченная в мужские одежды. Рука об руку. Великий магистр задержал взгляд на лице короля, ожидая увидеть в нем то же выражение, что видел в лице его отца, попавшего в ловушку Межвременья под Фореблё, когда он обменял жизнь Элен на свою. Но не видел ничего, кроме решительности и собранности.

Не выпуская руки Мари из своей, Мишель подошел к Маглору Форжерону, молча забрал у него свой меч и сказал:

- Мессир, у нас найдутся для вас удобные кресла. Но этот трон – не ваш, будь вы хоть трижды Великим магистром.

Его Величество крикнул слуг, чтобы к его трону приставили трон королевы. И вопросительно посмотрел на «дядюшку».