Боязливо заморгав, Мария рассказала, как слышала, что Надежда хвасталась своей подруге, будто в доме есть ценный клад, какие-то бумаги аж времен Ивана Грозного и драгоценности, только где все это спрятано, она не знала.

Георгий задумался, а его супруга воскликнула:

— Я же тебе говорила!

— Погоди, не мешай, дай поговорить. — Он вдруг ядовито усмехнулся, глядя на Марию. — А почему бы тебе, красавица, не устроиться на работу в тот дом к новым хозяевам?

Девушка округлила глаза от ужаса.

— А кто меня туда возьмет? Да там, наверное, никто и не живет.

— Живут, — нахмурился Георгий. — Надо только подумать, как тебя туда пристроить. У самой мысли есть на этот счет?

С перепуга Мария даже не поняла, что он обращается к ней.

Георгий раздраженно повторил вопрос. Мария вздрогнула и закрутила головой:

— Нет, у меня никаких мыслей нет.

— Оно и видно, — мрачно пробурчал хозяин. — Дура дурой. Боюсь, ничего у нее не получится.

Виолетта угрожающе прошипела:

— Не справится — один выход, во дворе закопаем.

Мария дернулась всем телом и заверещала:

— Почему не получится?! Получится! Зря вы так про меня думаете, я ловкая.

Супруги насмешливо переглянулись.

— Ну что, выпустим ее? — хохотнул Георгий.

— Выпустим, только пусть она сначала весь дом отдраит, все перестирает, перегладит и пусть катится.

— Как это катится? — сделал страшные глаза хозяин. — Помни, зараза, не дай бог, захочешь соскочить, под землей найду!

Дрожа всем телом, Мария торопливо закивала:

— Я все сделаю, как скажете. Честное слово, пречестное. Отпустите, я…

— Тогда не теряй времени, иди делом занимайся, — прикрикнул Георгий. — Как все сделаешь, отпущу.

Не чувствуя под собою ног от радости, Мария понеслась работать.

Пока Георгий с Виолеттой, понизив голоса, обсуждали свои тайные планы, Мария как заведенная чистила, драила, мыла, а потом принялась за стирку.

К вечеру она валилась с ног от усталости и спала как убитая.

А утром проснулась рано и принялась гладить непросохшее белье.

Когда Георгий вышел в коридор, потягиваясь и зевая, его изумлению не было предела. Мария, собранная в дорогу, сидела на стуле рядом со своей сумкой.

— Ты что, обалдела, в такую рань собралась? — буркнул Георгий.

— А я уже все сделала, — кротко улыбнулась девушка.

Георгий почесал бок.

— Все равно тебе придется обождать. Сначала Виолетта у тебя работу примет, а потом я тебя в город отвезу, а то отсюда ты сама не выберешься. А сейчас пойдем на кухню, расписку напишешь, что триста тысяч мне должна.

— Зачем? — взвизгнула Мария. — Мы же договорились!

— Затем! Чтобы ты фортеля не выкидывала. Обмануть нас вздумала, украла триста тысяч…

— Но вы можете проверить мои вещи, — жалобно заныла Мария.

— Хватит! — крикнул Георгий. — Пиши давай.

Он принес из своей комнаты лист бумаги и ручку. Под его диктовку Мария кое-как накорябала расписку. Георгий прочел, улыбнулся и спрятал документ.

— Я все сделала, когда поедем? — мрачно спросила Мария.

— Дай позавтракать, — огрызнулся он.

В дверях бесшумно появилась заспанная Виолетта.

— Вы чего орете, спать не даете!

— Вот, полюбуйся, девушка утверждает, что все сделала, прими у нее работу.

— Ты сумку у нее проверь, наверняка там мои деньги, — зевнула Виолетта.

— Проверю, а вы пока сходите вместе и посмотрите, что и как она сделала, а то ей на слово верить нельзя.

Мария молча проглотила обиду и поплелась за Виолеттой. Хозяйка долго рассматривала подоконники, пол, окна. Но Мария постаралась на славу, и как Виолетта ни источала яд, найти огрехов не смогла.

Они спустились вниз. Георгий уже был одет и ждал Марию.

Подхватив ее сумку, он хмуро процедил:

— Поехали.

Мария опрометью кинулась за ним.

— Может, «спасибо» и «до свиданья» все-таки скажешь? — насмешливо крикнула вслед Виолетта.

Испуганно запнувшись на ходу, Мария послушно сказала:

— Спасибо, до свиданья.

1990-е, Москва

Альберт с воодушевлением принял идею Наденьки и загорелся созданием живого музея. Надежда нашла талантливого художника, который помогал осуществлять все их задумки. А фантазия у Альберта была богатейшая.

Помимо этого, Надя увлеклась спиритизмом и начала глубоко изучать его. Приобрела все необходимые атрибуты и наконец при помощи знакомых медиумов провела первый сеанс.

Об этом сразу пронюхали журналисты и налетели на Барятьевых, словно осы на варенье. В прессе появились интригующие статейки, и вокруг семьи возник ажиотаж. Наденька прослыла лучшим медиумом Москвы. Чтобы пообщаться с умершими близкими и родственниками, к ней выстроилась большая очередь желающих. Это даже стало приносить ощутимый доход, потому как богатые люди, когда их приглашали на сеансы, жертвовали немалые средства на создание музея.

И тем не менее светский образ жизни требовал больших трат, и Барятьевы стали сдавать в аренду часть комнат в особняке.

На почве спиритизма Марфа Байзюк сблизилась с Наденькой и стала ее усердной ученицей. Марфа даже уговорила мужа арендовать у Барятьевых несколько комнат, причем за приличные деньги.

Но для воплощения своих планов в жизнь Альберту и Наде пришлось жестко ограничивать себя в расходах. Пришлось даже продать некоторые драгоценности Беллы Леонидовны. Те деньги, которые Барятьевы успели заработать раньше, пропали в результате дефолта, поэтому они радовались, что успели по случаю хотя бы дачу прикупить.

А благополучная Марфа прилипла к Наденьке и день и ночь торчала в особняке. И многое узнала о жизни семейства: об Альберте, о Наде, об их отношениях. На самом деле для Марфы спиритические сеансы были лишь прикрытием, а основной причиной как можно чаще появляться в доме Барятьевых был Альберт. Он уже давно волновал воображение Марфы, и ей страстно хотелось завести с импозантным артистом интрижку. Но мешала Надя, она постоянно находилась рядом с мужем. Да и Альберт мало обращал на Марфу внимания, несмотря на ее головокружительные наряды.

В очередной раз в гостиной на сеанс собралось немало народа.

Светлая чудесная летняя ночь не очень способствовала общению с духами. Уж больно она была хороша. И даже метание пламени свечей не придавало таинственности, столь необходимой для мрачного, оккультного ритуала. Хотелось мечтать о чем-нибудь высоком, например, о любви.