Командир СОБРа кашлянул.

– Вы ребятам премию обещали… – напомнил он.

Извольский повернулся и смерил собровца глазами с головы до ног.

– Обещал, – сказал он, – за освобождение Заславского. А не за хрена этого. Вы мне завтра муху от паука спасете и тоже премии потребуете…

– Но они не…. – начал Черяга.

Сляб стремительно повернулся к заму по безопасности.

– Они – не! А ты – да! Ты лоханулся, понял? И они свои пятьдесят штук получат, но из твоего кармана, понял?

Черяга сморгнул. Извольский платил ему неплохие деньги, но Черяга работал на него достаточно недавно, а тратил много, и пятидесяти тысяч у шефа безопасности на счету не было. Было тысяч тридцать восемь, если прикинуть. Зато было две иномарки – внедорожник «Мерс» и дареная Извольским «Ауди», черт с ним, «Ауди» придется продать…

В это время наверху шикарной лестницы, начинающейся прямо из гостиной, появилось новое действующее лицо.

Мишка Клыков успел набраться основательней, чем все прочие бандиты, а потому еще час назад отключился и спал беспробудным сном. Он умудрился проспать весь штурм; собровцы, прочесывавшие верх здания, мимоходом заглянули в комнату, где Мишка дрых на коврике у разбитого окна, и решили, что парень словил пулю.

Теперь организм Мишки пробудился и потребовал новой порции водки; не найдя оной возле себя, Мишка спустился вниз, а спустясь, обнаружил в гостиной немеряное количество людей и Камаза с поднятыми руками.

Нельзя сказать, что Мишка хорошо соображал; притом долгий опыт приучил его к рефлекторному хамству, а рефлекторное хамство и плохая соображалка в некоторых случаях являются смертельным сочетанием.

Мишка, как был, босой и в штанах без майки, кувыркнулся через перила, выхватил у ближайшего собровца автомат и диким голосом заорал Извольскому: «Не трожь Витька, урод!»

В присутствии СОБРа не рекомендуется хватать чужие автоматы. И тем более – наставлять их на человека, обещавшего выплатить СОБРу за операцию пятьдесят тысяч долларов, даже если только что в короткой, но содержательной беседе выяснилось, что доллары платит не комбинат, а зам. Выстрелы грянули одновременно – стреляли Алешкин и двое его рядовых. Голова Мишки лопнула, как перезрелый арбуз, свалившийся из контейнера при разгрузке.

Мишка стоял так близко, что кровь и мозг обрызгали темно-серое шерстяное пальто Извольского. Бандит выронил автомат и упал ничком. Камаз стоял неподвижно, старательно держа руки на затылке.

– Шли бы вы отсюда, Вячеслав Аркадьевич, – безо всякого выражения сказал командир СОБРа, – неровен час, еще кто-нибудь выскочит.

Сляб оглядел серые комочки на ворсе пальто, похожие на грязь от проехавшего рядом автомобиля. Медленно снял с себя пальто, кинул двумя пальцами в угол.

– Пошли, – сказал он Черяге.

Денис поплелся за ним побитой собакой. Зам Алешкина резво нагнулся, скатал пальто в клубок.

– А че? – сказал он, – классная шмотка, почистить и носить на здоровье.

Шура Лось благополучно пробежал метров двести вниз, после чего перешел ручей и вскарабкался на другую сторону оврага. Там, одним концом к оврагу, а другим к дороге, стояла небольшая дачка-развалюха, а при ней – прогнивший гараж. Дачку с гаражом Лось купил четыре месяца назад за смешную сумму в пять тысяч долларов, и знали об этом приобретении только два его ближайших соратника. В самой дачке никто не жил, зато в гараже стояла старенькая «Пятерка» с любовно излаженным двигателем и полным баком бензина. Там же, прямо в «Пятерке», в потайном месте, лежал техпаспорт, права и заграничный паспорт с фотографией Лося, все на имя некоего Александра Ивановича Никодимова.

Особо приятным обстоятельством было то, что дачка, располагавшаяся на другой стороне оврага, выходила к другому проселку и другому шоссе, и представить себе, что сибирские изюбри, малознакомые с подмосковной географией, будут поджидать его на другом проселке, не приходилось.

Лось всегда полагал, что уж если ты завел на даче подземный ход, – так ведь не голым же потом из этого хода выбираться?

Когда, спустя двадцать минут, трое собровцев прибежали к дачке по следам Лося, то они не застали там ничего – не считая раскрытых дверей гаража и свежих отпечатков протекторов на присыпанной снегом дороге.

После того, как Черяга и Сляб уехали, командир СОБРа Алешкин и Володя Калягин отвели Камаза на кухню. Кухня на даче была большая и современная, с красивой японской газовой плитой. Плиту разожгли, на нее донышком вверх поставили тефлоновую сковородку, а на сковородку щекой положили Камаза и порекомендовали ему ответить, где Заславский, раньше, чем из его щеки получится яичница.

Камаз не стал ждать, пока сковородка нагреется, и принялся вырываться. Это было нелегко сделать, поскольку его приторочили к плите наручниками, да и Алешкин был мужик видный собой и в одиночку легко бы справился хоть с медведем.

В конце концов оказалось, что Калягин с Алешкиным недооценили долголаптевского бригадира: он стряхнул с себя обоих ментов, выдрал из плиты дверцу духовки, к которой был приторочен, и пошел этой дверцей помахивать. Махал он до тех пор, пока Алешкин не ткнул в дверцу шокером. Проводимость у дверцы была прекрасная, и Камаз на некоторое время отключился.

После этого, плюнув на технические достижения кухонных дизайнеров, Камаза приковали к батарее и принялись его обрабатывать исключительно с помощью подручного инструмента, а именно – пластиковой бутылки, наполненной водой. Бутылка имела то преимущество перед руками и ногами, что не оставляла следов. Интересовало Алешкина главным образом два момента – куда увезли Заславского и куда мог поехать Лось. Относительно первого пункта Камаз отговаривался совершенным незнанием, и это было похоже на правду. Но обидней всего было то, что Камаз решительно отказывался подтвердить, что в люк гаража сбежал именно Лось. Вместо этого он уверял, что в гараж с ним ломанулся кто-то из местных быков, а кто – он не знает, поскольку вообще у Лося бывал редко и парней его в лицо не различает. Это было явным враньем, потому что тот, кто убил в овраге собровцев, стрелял куда лучше рядового необученного бойца. Да и невероятным было, чтобы авторитетный пацан вроде Камаза подставился бы ради шестерки под собровские кулаки, заткнув на глазах разошедшихся изюбрей канализационный люк внедорожником. За такие шуточки и пулю под горячую руку можно схлопотать.

Остальные бойцы не проявили стойкости Камаза. Особенно словоохотливым оказался спецназовец Демин. Этот показал, что вниз, в гараж, бросились именно Камаз с Лосем и что больше никто за ними не побежал. Более того – Демин показал, что Камаз приехал на дачу не просто так, а эмиссаром от какой-то вышестоящей шишки, и разговор между Камазом и Лосем состоялся не совсем дружественный. Разумно было предположить, что Камаза именно и прислали вправить мозги насчет Заславского. Но Лось то ли успокоил недалекого бригадира, то ли заверил его, что все, о чем его просят, уже сделано.