– Скоро пообщаетесь. За ними не заржавеет. Ночью они на вас вряд ли накинутся. Но завтра ждите чего угодно.

– Я учту… Так вот, Бортник. Ты чужак, это правда. Но не лазутчик. И, думаю, не враг. Был бы враг, не стал бы нас предупреждать.

– Спасибо и на этом.

– Погоди со спасибо, – теперь уже усмехнулся Ворон. – Ты говорил, что хочешь к нашей общине прибиться. Так?

– Так.

– К людям, значит?

– К людям.

Ринат вздохнул. Отвернувшись, посмотрел в сторону оконного проема, из которого доносился невнятный шум.

– Хорошо, Бортник. Я тебе помогу. Если ты мне поможешь. Считай, что это будет твоей проверкой. То, что ты о шайнах весточку принес, это так – особо к делу не пришьешь. Но если поможешь – обещаю, станешь членом нашей общины. Я лично за тебя поручусь. Веришь мне?

– Из веры сапогов не сошьешь, – все с тем же угрюмым выражением лица произнес «горный». – Верила девка, что ее замуж возьмут, да… Ты по сути говори.

– А по сути так. Племянник мой сегодня пропал, Павел. Тот, который тебя в крепость затащил. Ушел под вечер в Мертвую Зону, хотел подарок своей зазнобе купить и не вернулся. Мне доложили, когда он в караул не заступил. А это – чрезвычайное происшествие. Понимаешь?

– Понимаю, – в глазах «горного» появился интерес. – Вы с маркитантами разговаривали?

– Нет, не разговаривали. Во-первых, поздно уже, торговые ряды закрыты. А ночью к ним лучше не соваться… Во-вторых, у нас с ними договор заключен. Мы их не трогаем, они нас. Зона – их территория, они там за порядок отвечают. Если бы там чего с Павлом случилось, они нам сами должны были сообщить. Тут гонца послать – пять минут. От ворот до ворот – сотня метров. А они не послали.

– И как это понимать?

– Да так и понимай. Ночью в Зоне почти никого нет, кроме охранников. Они всех выпроваживают, как солнце начинает садиться. Есть там вроде ночлежки, но за нее платить надо. Некоторые муты там ночуют, но это уж кому совсем деваться некуда. А Павлу там ночевать и вовсе бессмысленно.

– Резонно, – сказал Бортник. – Что дальше?

– Ты слушай. Из восточного прохода он не появлялся – наши караульные это бы заметили. Северный проход только для мутов. Вот и получается, что мог он выйти лишь через западные ворота, которыми маркитанты пользуются. Или вовсе не выходил. А торгаши молчат. Вот и смекай, почему я от них помощи не жду.

Бортник некоторое время думал, почесывая курносый нос.

– Я так смекаю, ты хочешь меня на поиски послать?

– Правильно смекаешь, – сказал Ворон.

– А почему своих не отправляешь? Есть же у вас разведчики, ведь так? Они и территорию хорошо знают.

– Знают. Но не могу я на поиски разведчиков посылать – не велика Павел шишка, чтобы из-за него бойцами рисковать. Люди сразу скажут: Ворон из-за своего племянника трясется. А тут еще шайны, будь они неладны! – Ринат, не сдержав эмоций, хлопнул ладонью по столу. – Сейчас каждый боец на счету, понимаешь?

– Понимаю. А я типа неизвестно кто.

– Ну, можно и так сказать… Пришлый ты человек, чужак. Никому до тебя дела нет, чем ты занимаешься. И те же маркитанты тебя не знают, что тоже нам на руку. А для меня… – Ринат тяжело вздохнул и продолжил, глядя в лицо «горному»: – Я тебе прямо скажу – Павел мне роднее сына. Да и нет у меня сына – погиб два года назад… Ну так как, Бортник? Выручишь?

– Ну, ежели так. Выбор-то у меня небогатый. Оружие дашь?

– Оружие? Тебе как – твое вернуть, или другое сгодится?

– Да лучше уж мое.

– Вернем, оно в караулке лежит, – сказал Ворон. – Только учти, у тебя там лишь штыри какие-то заточенные. Больше ничего нет – ни меча, ни кинжала.

– Как нет?

– Не знаю. Караульные себе прибрать не могли, с этим у нас строго.

Бортник озадаченно покачал головой.

– Выходит, я до вас почти пустой пришел?

– Получается. А ты что, не помнишь, где оружие потерял?

– Да не терял я. Помню, что бился… Жестокая была сеча, напали на меня двое или трое, откуда-то из кустов выскочили. Насмерть рубились… А вот дальше не помню. Найдите мне какой-нибудь меч.

– Найдем… У меня тут, кстати… – Ринат встал и подошел к продолговатому ящику в углу комнаты. – Палаш у меня есть. Сегодня Павел принес. Он его у мертвого осма забрал. Знатный палаш, мастер ковал. Ну-ка глянь.

Ворон вернулся к столу и протянул клинок Бортнику. У того мгновенно расширились глаза.

– Погоди-ка! Это же мой палаш!

– Точно твой?

– Конечно. Я его с закрытыми глазами узнаю, – голос «горного» дрогнул. – Видишь, какое навершие? Он мне от покойного отца достался. Я уж думал – все. Говоришь, Павел его у осма забрал?

– У осма.

Мужчины посмотрели друг на друга.

– Это на тебя осмы ночью напали, – сказал Ворон. – А не вормы. Не разглядел ты их в темноте. Как ты только от них живым ушел. Обычно осмы такую добычу не упускают.

Он помолчал.

– Ох, и силен ты, «горный». Правда, палаш они у тебя, видимо, в схватке выбили… Что ж, теперь ты снова при оружии. Зайдем в караулку, заберешь свои штыри. Потом я тебя покормить велю…

На улице их догнала Рузанна.

– Ринат, я спросить хотела…

– Чего тебе?

– Я о Павле. Говорят, что он в караул не заступил.

– Да.

– А еще говорят, что он под вечер в Мертвую Зону уходил. И не вернулся.

– Откуда ты знаешь?

– Мне Ермил рассказал.

Ворон неодобрительно качнул головой.

– И что?

– Это из-за меня он туда пошел. Это я, дура, попросила для меня оберег достать. Если бы не я… – Она громко всхлипнула.

– Ну, дура не дура… – Ворон нахмурился. – Слышал я уже об этом. И что теперь?

– А еще говорят, что Павел якобы сбежал. К маркитантам сбежал, чтобы с шайнами не воевать.

– Чего-о??? – У директора департамента едва не отвисла челюсть. – Кто такое говорит?

– Ой, не знаю. Бабы шепчутся.

– Дуры они, эти бабы! – рявкнул Ворон.

– Ага. Я знаю, что дуры. Ты им не верь, это все неправда.

– Да кто ж в такое поверит?

– Вот и я говорю – не верь.

– Спасибо, что предупредила, – буркнул Ринат. – Теперь буду знать. Что еще?

– Вы его найдите, пожалуйста. С ним беда случилась, я точно знаю.

– Откуда знаешь?

Рузанна зарделась. Потом негромко проговорила:

– Сердцем чувствую.