Ворон покачал головой:

– Ясно. Найдем мы его. Если сможем. А ты ступай. Все-все, ступай.

Рузанна, всхлипывая, побрела к зданию бывшей семинарии.

– Красивая девушка, – сказал Бортник, глядя ей вслед. – Значит, это из-за нее Павел в Зону сунулся?

– Из-за нее. Дурак.

– Да я бы не сказал… – задумчиво протянул Бортник.

– Когда думаешь на поиски отправиться?

– Наверное, перед рассветом. Поброжу тут вокруг, осмотрюсь. Потом в Мертвую Зону схожу. Думаю, что след тянется туда. Или оттуда. Ведь убить человека там нельзя… Почти нельзя.

– В каком это смысле – почти? – насторожился Ворон.

– Если убийцу охраняет оберег, то он кровь может свободно в Зоне пускать, она его не тронет.

– Что еще за оберег?

– Да есть одна такая штука из шкурки одного… зверька, скажем так, – туманно отозвался Бортник. – У вас таких не…

Внезапно он замолчал и посмотрел вверх. К ночи совсем распогодилось. Сейчас небо вовсю сияло десятками ярких звезд, которыми верховодила округлая луна. И вдруг на этом фоне ясно нарисовался хищный контур фигуры с распростертыми крыльями. Ворон проследил за взглядом «горного» и выругался под нос.

– Здоровенная сволочь. Из арбалета бы ее шмальнуть, да слишком темно.

– Ты это о ком? – Бортник, наконец, вышел из ступора.

– Да о нем, о рукокрыле. Давно таких здоровенных не видел.

– Ага, – сказал Бортник.

– Чего ага?

Но «горный» отозвался не сразу. Он стоял и молча шевелил губами. Молча. Словно произносил какие-то слова про себя. Потом сказал:

– Слушай, я могу со стены вокруг кремля осмотреться?

– Зачем? Сейчас же уже темно.

– Ну, не так уж темно. Луна-то вон какая, в полной фазе. Мне хотя бы немного сориентироваться надо.

– Ну, это пожалуйста. Если хочешь, можешь на колокольню взобраться. Я начальнику караула скажу.

– Нет, на колокольню мне не надо. Достаточно стены. Вон той, восточной. Я с той стороны кремля еще не был.

Он ткнул пальцем в сторону стены, но сам при этом опять посмотрел в небо.

Павел лежал в канаве уже неизвестно сколько, уткнувшись носом в грязь. Хорошо хоть, что канава шла под уклон, и воды в ней было чуток, на самом дне. А то бы пришлось сочетать грязевые и водные процедуры.

Сначала он ругал дурную погоду, которая два дня мочила дождем, а тут на тебе – взяла и устроила ясную ночь при полной луне. Потом он начал поминать по всем их мохнатым предкам нео, которым вдруг вздумалось расположить пост так близко от развалин водонапорной башни. Ну а последние минут десять Сновид костерил уже одного себя: при чем тут погода и нео, если он сам во всем виноват?

Предупреждал же его Зюб, даже просил – пробирайся к кремлю под утро. Но он решил поступить по-своему. Из упрямства решил, чтобы со спиром не соглашаться. И вот – лежи теперь в грязи под носом у мохнатых уродов и лови момент.

Он только что едва не сорвался, когда караульный нео подошел к канаве и начал мочиться чуть ли не ему на голову. Но сдержался, хотя ладонь уже впилась в рукоятку тесака. Понимал, что против пятерки мохначей ему не выдюжить, не говоря уже о десятке. Силы не те, после схваток с осмом и маркитантами. Да тут еще «поцелуй» дикой розы, после которого он едва не дал дуба.

И вдобавок ко всему из серьезного оружия один тесак, к которому еще надо приноровиться. Был бы родной меч, да привычное копье, тогда бы он посмотрел… Так и пришлось лежать, слушая противное журчание. Хорошо хоть, что все-таки не на голову, а где-то рядом…

Поначалу же все складывалось удачно. Зюб спустил веревку, и Павел съехал по ней вниз. Спрашивать спира о том, пойдет ли он с ним, даже не пытался – догадывался, что мартыш обиделся. И тот ничего не сказал – лишь попросил, чтобы Павел заступился за Бортника. Как только попадет в кремль. А еще попросил передать Бортнику, где тот Зюба может найти.

Понятно, что пробираться сквозь охранение нео с Зюбом было бы куда легче. Тот в темноте видит, как днем, да и прикрыть может в случае чего. Но что случилось, то случилось. В ссоре с Зюбом в большей степени присутствовала вина Сновида, чего уж тут говорить. Значит, расхлебывать кашу оставалось самому. К тому же спир и так изрядно помог.

Сколько можно на мутанта надеяться? Даже как-то и западло получается от зверька зависеть. Пусть он и сообразительный. И даже настоящие книжки читал, чего Павлу не доводилось. Но все равно – мартыш. А человек – царь природы, и это звучит гордо. Эту фразу Павел с детства заучил, потому что она написана на плакате, который висит в Гимназии.

В общем, пару постов он миновал относительно спокойно и быстро. Пришлось, конечно, на земле кое-где полежать и попрятаться за развалинами. И осточертевших выкриков нео послушать «Не надоело?». Это они так между собой перекликаются, чтобы не заснуть, ну и смену произвести, когда надоест. Но Павлу это все было не в диковинку. Проблемы начались тогда, когда, казалось, самое трудное позади.

Между последним постом нео и северной стеной кремля оставалось примерно двести метров. Ближе мохначи свои посты обычно на размещали, чтобы не подвергнуться обстрелу. К тому же, с этой стороны кремля тянулось открытое пространство – в довоенные годы там располагалась площадь. Красная, что ли.

Естественных укрытий почти никаких – остов грузового вертолета, несколько куч мусора… Да еще старинная водонапорная башня, от которой тоже почти ничего не сохранилось – кроме треугольного, как зуб бага, куска стены.

А еще, рядом с угловой башней кремля торчал подбитый танк. К нему, собственно, Павел и стремился. Он решил, что сначала проберется до водонапорной башни, затем переместится к вертолету. Ну а оттуда как-нибудь доползет и до танка.

Дальше – дело техники. Окрикнет часового, тот скинет веревочную лестницу, и всё – дома. Но неплохой, в целом, план сорвался из-за непредвиденных обстоятельств. Впрочем, если бы все предвидеть…

Он почти добрался до руин водонапорной башни, когда это случилось. Прямо перед ним находилась широкая и глубокая рытвина, залитая водой. За ней что-то там такое темнело, но четко различить Сновид не мог – мешала тень, падающая от развалин. Павел прикинул и решил, что это обломки стены и мусор.

Можно было двигаться вдоль рытвины, но она неизвестно куда вела и неизвестно где заканчивалась. Можно было переползти через нее, но не хотелось залезать в глубокую лужу. Не то, чтобы шибко противно, но мало ли кто в этой луже сидит? Может, пиявки болотные. А, может, какой моллюск-живоглот. Пусть и мелкий, но неприятностей не оберешься. Да и воняло от лужи изрядно, словно нео туда кучу «подарков» наложил.

И тогда Сновид решил перескочить через рытвину. Нет, подниматься во весь рост он, естественно, не собирался. Но и ползти не стал. Слегка приподнялся, оттолкнулся ногой и рывком перебросил тело через лужу. Сделал перекат. И вдруг ощутил, как что-то укололо в бедро. Кусок колючей проволоки? Куст с колючками?