— Это безумие, — возразил Эндрю. — Был я в этой спальне и видел, как далеко от скалы до окон. Кроме того, если тебя так волнует звук, который создаст поворот ключа в замке задней двери, только представь себе, сколько шума ты наделаешь, вламываясь через окно!

Алиса усмехнулась с таким видом, словно я сморозил глупость, но мои последующие слова стерли усмешку с ее лица.

— Мэг ничего не услышит, если в этот самый момент кто-то начнет колотить в заднюю дверь…

У Эндрю отвисла челюсть — до него дошел смысл моих слов.

— Нет, — забормотал он, — не хочешь же ты…

— Почему нет, Эндрю? — спросил я. — В конце концов, вы брат мистера Грегори. Веская причина, чтобы прийти к нему домой.

— Ага, и потом я окажусь в подвале, рядом с Джоном!

— Не думаю. Сдается мне, Мэг не станет открывать дверь. Ей ни к чему, чтобы жители деревни узнали, что она на свободе, иначе вскоре люди придут к ней толпой. Постучите в дверь четыре-пять раз и уходите, а мне этого времени хватит, чтобы залезть внутрь через окно.

— Может получиться, — признала Алиса.

Эндрю отодвинул тарелку и надолго замолчал.

— Кое-что меня все равно беспокоит, — сказал он в конце концов. — Расстояние между скалой и оконным карнизом. Просто не представляю, как ты его преодолеешь. Камень к тому же весь обледенел.

— Все равно стоит попытаться, а если у меня ничего не получится, можно вернуться позже и проникнуть через заднюю дверь.

— Может, стоит использовать доску, — предложил Эндрю. — Есть у меня одна подходящая. Алиса ногой придавит ее к скале, и ты поползешь по ней. Это будет не так уж легко, но у меня также есть небольшой ломик, который тебе поможет.

— Ну, значит, точно стоит попытаться. — Я старался, чтобы мой голос звучал бодро, хотя на самом деле никакой уверенности в успехе не ощущал.

На том и сошлись, и Алиса вроде бы настроилась мне помочь. Эндрю принес со двора доску. Однако стоило нам открыть заднюю дверь, как выяснилось, что снова разразился снежный буран. Эндрю покачал головой.

— Это чистое безумие — идти туда сейчас. Такой буран достоин самого Голгофа. На холмах глубокие сугробы и кто знает, что еще. Можно заблудиться и замерзнуть насмерть. Нет, лучше подождать до утра. Не беспокойся. — Эндрю похлопал меня по плечу. — Мой брат, как тебе хорошо известно, владеет искусством выживать. А иначе он так долго не протянул бы.

Над лавкой было всего две спальни, в одной спал Эндрю, в другой Алиса, поэтому я устроился на диване в гостиной, завернувшись в одеяло. Огонь в камине погас, и стало сначала прохладно, а потом и вовсе холодно. Не сосчитать, сколько раз я просыпался в ту ночь. Когда проснулся в последний раз, сквозь занавески уже пробивались первые лучи рассвета, и я решил встать.

Я зевнул, потянулся и немного походил по комнате, чтобы размяться. И тут я услышал, как кто-то трижды стукнул в окно лавки.

Я вошел в лавку, залитую отраженным от снега светом. За ночь вокруг дома выросли сугробы, снег доходил до самого оконного карниза. И вот как раз на нем к стеклу был прислонен черный конверт, расположенный таким образом, что я мог разглядеть надпись. Он был адресован мне! Не иначе как от Моргана.

Мне жутко не хотелось прикасаться к нему, но потом я сообразил, что скоро на улицах появятся прохожие и кто-нибудь может заметить его и даже взять и прочесть. Еще не хватало, чтобы в курсе моих дел оказались чужие люди.

Переднюю дверь открыть не удалось, так сильно ее завалило снегом. Пришлось выйти через заднюю, открыть ворота и обойти дом. Уже собравшись нырнуть в сугроб, я заметил одну странность — нигде вокруг не было никаких следов. Поверхность огромного сугроба выглядела ровной и гладкой. Как же письмо оказалось на карнизе?

Чтобы добраться до письма, мне пришлось проделать в снегу глубокий ход. Я снова обогнул дом, вошел в кухню, вскрыл конверт и прочел письмо.

Я буду на церковном кладбище Святого Георгия, к западу от деревни. Если желаешь добра своему отцу и бывшему хозяину, не заставляй меня ждать. И не вынуждай меня приходить к тебе. Тебе это не понравится.

Морган Г.

На предыдущем письме я не обратил внимания на подпись, но сейчас она бросилась мне в глаза. Он что, сменил фамилию? Заглавная буква его фамилии должна быть X — от «Хёрст».

Я в недоумении сложил письмо и сунул его в карман. Мелькнула мысль разбудить Алису и показать письмо ей. Может, даже имело смысл взять ее с собой. Однако кого-кого, а Моргана она меньше всех хотела бы видеть; она ведь и ферму «У пустоши» покинула потому, что не могла больше выносить его. К тому же я не мог рассказать Алисе все, даже если бы захотел: из страха перед Морганом и тем, что он мог сделать папе. И если уж быть совсем честным, я боялся и того, что он может сделать мне. Обладая такой властью, он был по-настоящему опасен, и я не решался его ослушаться. Поэтому я надел плащ, взял посох, вышел и зашагал прямиком на церковное кладбище.

Старую церковь почти скрывали растущие вокруг тисы. Судя по надписям на некоторых надгробиях, хоронили тут еще столетия назад. Моргана я заметил издалека — силуэт на фоне серого неба. Облокотившись на свой посох и от холода натянув на голову капюшон, он стоял в самой новой части кладбища, где покоились умершие сравнительно недавно.

Поначалу он как будто не замечал меня, склонив голову к какой-то могиле и закрыв глаза, словно молился. Я тоже перевел взгляд вниз — и удивился. Кладбище было примерно на фут засыпано снегом — ночной буран постарался, — но на этой могиле снега не было совсем. Просто прямоугольник сырой почвы, как будто похороны были только что. Я оглянулся, но нигде не увидел ни лопаты, ни других инструментов, с помощью которых можно было очистить могилу от снега.

— Прочти надпись на камне! — приказал Морган, впервые взглянув на меня.

Я так и сделал. В одной и той же могиле друг над другом лежали четыре тела — так принято в Графстве: и места на кладбище больше, и родственники не расстаются даже после смерти. Мать и трое детей. Дети умерли около пятидесяти лет назад в возрасте двух, одного и трех лет, однако мать умерла недавно, и звали ее Эмили Бернс. Одна из женщин Ведьмака, он увел ее у собственного брата, священника, отца Грегори.

— У нее была нелегкая жизнь, — заговорил Морган. — В основном жила она в Блэкроде, но, поняв, что умирает, перебралась сюда, чтобы провести последние месяцы с сестрой. Потерять троих детей вот так, одного за другим — это разбило ей сердце. Даже спустя столько лет она не оправилась. Правда, четверо других выжили. Двое обзавелись семьями, работают в Горвиче. Старший десять лет назад покинул Графство, и с тех пор о нем нет ни слуху ни духу. Я седьмой и последний…

Прошло несколько мгновений, прежде чем до меня дошло. Я вспомнил, что Ведьмак говорил ему в спальне Хёрстов: «Я заботился о тебе и заботился о твоей матери. Когда-то я любил ее, как тебе прекрасно известно…»